ОРЕНБУРГСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО

Одной из многовековых особенностей истории Оренбургского края было наличие казачества. В отличие от яицкого, донского и других казачьих войск, Оренбургское возникло не на базе бывшей крестьянской вольницы, а по воле правительства . Оно было учреждено указом царицы Елизаветы Петровны в 1746 г. для защиты российских границ от кочевников. Думается, нелепы утверждения, которые разделяют некоторые историки и публицисты, ведущие возникновение оренбургского казачества с конца ХVI в., когда еще не было ни Оренбургской губернии, ни Оренбурга.

Первым атаманом ОКВ был В. И. Могутов. Ныне в Бузулукском районе есть поселок, носящий его имя. В состав ОКВ вошли самарские, уфим-ские, алексеевские городовые казаки, ставрополь-ское войско крещеных калмыков, исетские казаки, отдельные команды донского, малороссийского и яицкого казачества, отставные солдаты, беглые люди, поселившиеся в крепостях боярские дети и служилые дворяне. Возникшее войско было многонациональным по своему составу: при преобладании в нем русских были украинцы, татары, башкиры, калмыки и представители других национальностей. Штат ОКВ составлял 1099 жалованных, 703 маложалованных и 3080 безжалованных казаков.

В линиях крепостей на территории края, возникших в ХVIII в., и в его гарнизонах бесспорно преобладали казаки (из 41 крепости в 25 были казачьи гарнизоны). Религия оренбургских казаков не была моноправославной. Здесь кроме православных были мусульмане, ламаниты и сектанты.

Во время крестьянской войны 1773 - 1775 гг. на сторону восставших перешли казаки станицы Татищевской во главе с сотником Т. Подуровым. 600 оренбургских казаков участвовали в осаде Оренбурга. Восставших казаков в Челябинске возглавили атаман М. Уржунцев и хорунжий Н. Невзоров. Без боя сдавались пугачевцам безжалованные и маложалованные казаки станиц Нижнеуральской, Кичигинской, Колчинской, Магнитной, Карагайской, Петропавловской, Степной .

Оренбургское казачье войско приняло самое активное участие в Отечественной войне 1812 г. В освободительном походе в Европу героически сражались 8 полков оренбургских казаков.

Особую роль в истории ОКВ сыграло Положение о нем от 12 декабря 1840 г., согласно которому все крестьяне, проживающие на землях войска, приписывались в казаки, что способствовало значительному их росту. Крестьянство встретило эту меру сопротивлением. "Положение" четко определяло границы войска, в состав которого вошли Троицкий и Верхнеуральский, а также значительная часть Челябин-ского, Орского и Оренбургского уездов. В войске должно было быть 10 полков. В пореформенный период ОКВ окончательно превращается в военно-феодальное сословие.

Принятое в 1870 г. "Положение об общественном управлении" дало право выбора органов станичного самоуправления. Однако при этом оно ввело представительство десятидворок, которое по сути дела сводило на нет право прямого и всеобщего голосования казаков в местном самоуправлении. Однако в каждой станице был сбор, станичное правление, соответствующий суд, атаман. Эта реформа лежала в русле преобразований 60 - 70-х гг. России. Однако "Положение об общественном управлении станиц казачьих войск", принятое в 1891 г., сократило и сузило самоуправление в станицах. Устанавливается таким образом факт, что как и по всей России, самоуправление казаков пережило период реформ и контрреформ.

К концу ХIХ - началу ХХ вв. Оренбургское казачье войско оставалось 3-м по численности среди казачьих войск России. По переписи 1897 г. в нем насчитывалось 365 тыс. казаков. К 1916 г. численность казачьего населения значительно возросла и составила 579 тыс. человек. Казачье население продолжало жить в основном в сельской местности. В городах было всего 8 тыс. 106 казаков, или 2,2% .

Верховным собственником казачьих земель была казна, земля находилась в пользовании войска и делилась на три категории: станичные, войсковые, офицерские и чиновничьи. Большая часть из них - станичная. С ростом населения она увеличивалась. В 1900 г. она составляла 67,7%, в 1916 г. - 82,5%. На втором месте шли войсковые, или, как их еще называли, запасные земли. В 1900 г. - 36,7%, а в 1916 - 11,1%.

Земли офицеров и чиновников составляли в начале ХХ в. 5,6%, а в 1916 г. - 6,4%. Поскольку офицеры и чиновники - это только 0,1% состава населения, то ясно, что земли, находившиеся в их руках, в среднем на каждое хозяйство были в 10 - 15 раз больше станичного надела рядового казака. Указанные земли закреплялись за офицерами на правах потомственного владения с ограничением права продажи. Более 60% этих земель сдавалось в аренду. Редко кто из потомственных владельцев вел свое хозяйство. Станичные земли пополнялись за счет войсковых.

Только 40 - 60% станичной земли шла на пай, остальные - на пастбища и "общественные" нужды .

В Оренбургском казачьем войске к концу ХIХ - началу ХХ вв. сложилась общинно-надельная форма землепользования.

Иногородние, даже живущие в станицах, не имели права на паевую землю, а за ту, которую им выделяли под строения и сады, они платили "посаженную" плату (по 5 копеек за сажень). Таких иногородних считали оседлыми, но такое положение было доступно только части иногородних. Ее имели только 47,3% их числа. Они имели право пользоваться (хотя и ограниченно) общественным выгоном. Земледелием занималось в Оренбургском войске меньше половины иногородних, остальные были чернорабочими, ремесленниками и торговцами. Для решения аграрного вопроса в Оренбургском войске не было нужды в конфискации земель трудового казачества. Для этого было достаточно конфисковать помещичьи и офицерские земли.

Рост расходов по снаряжению на 20-летнюю службу, аренда казачьих земель вели к дифференциации хозяйств на кулацкие, середняцкие и бедняцкие. По данным Машина М. Д., картина расслоения в оренбургском казачестве была такова: 33,4% - малосеющие, 43,8% - среднесеющие и 22,7% - многосеющие. 48% было безлошадными и малолошадными, 25% имели среднюю обеспеченность лошадьми и 22% были многолошадными, т.е. бедняцких хозяйств было 33,4 - 48%, 43,8 - 25% середняцких, богатых 22,8 - 22% .

Под влиянием первой революции в России началось пробуждение казачьих масс. Русско-японская война, полицейская служба вызвали нарастание оппозиционных настроений. Оренбургское войско для борьбы с революционным движением выделило 2 полка 2-й и 6 полков 3-й очереди. Все это обострило нужду в казачьих массах, стало катализатором оппозиционных настроений. Волнения в той или иной степени охватили 5 полков Оренбургского войска, появились и элементы брожения в отдельных станицах .

Рост оппозиционных настроений обнаружился и на выборах в I Государственную Думу. Все три депутата от оренбургского казачества были трудовиками, во II Думе от Оренбургского войска был 1 депутат-трудовик. В адрес оренбургских казаков-депутатов поступили протесты против полицейской службы от 8-го и 14-го Оренбургских казачьих полков. Однако в целом царизму удалось системой мер удержать казачество на своей стороне . После поражения революции наблюдались только отдельные оппозиционные выступления в казачьих частях и станицах.

Первая мировая война резко ухудшила положение основной массы оренбургского казачества, выветривала монархические иллюзии в казачьей среде. В дни Февральской революции оренбургские казаки не поддержали свергнутую монархию.

После Февраля началась демократизация казачьего управления. Созывались съезды казаков, на которых выбирали атаманов. В апреле - мае 1917 г. на 1-м съезде Оренбургского казачьего войска был избран атаманом генерал Н. П. Мальцев (товарищем председателя этого съезда был избран Н. Д. Каширин), а в сентябре 1917 г. на втором съезде оренбургского казачества был избран атаманом А. И. Дутов .

После Февральской революции одновременно с Советами рабочих и солдатских депутатов на территории Оренбургского войска стали возникать Советы, в которых были представлены и казаки, в частности в городе Троицке. Сравнительно поздно, в начале июля, возник Совет казачьих депутатов в Оренбурге, который тогда же слился с Советом рабочих и солдатских депутатов. Создание Советов в станицах было тогда еще редким явлением. Выборные комитеты из нижних чинов создавались и в некоторых казачьих частях, например во 2-м запасном полку. В казачьих частях принимались решения о смещении реакционного командования. Так было в 6-м Оренбургском полку. Стали наблюдаться случаи отказа казачьих частей выполнять репрессивные приказы против солдат и крестьян. Отказался выполнить приказ о подавлении беспорядков среди солдат 5-й Оренбургский казачий полк. За братание с немцами подлежала расформированию 1-я Оренбургская казачья дивизия. В отдельных наиболее крупных станицах уже в период двоевластия возникали организации РСДРП (в Илецкой защите, Краснохолмской).

Нарастание противоречий в казачьей среде обнаружилось на Первом съезде оренбургских казаков. Однако в июльские дни Временному правительству удалось активно использовать 5-й Оренбургский казачий полк для подавления солдатских волнений. При обсуждении событий июльских дней в Петрограде на Оренбургском Совете рабочих, солдатских и казачьих депутатов представители казачьего офицерства потребовали беспощадных мер борьбы с большевиками. Однако Совет отверг это предложение.

В дни корниловщины есаул Оренбургского казачьего войска А. Г. Нагаев, ставший с 14 июля 1917 г. Председателем казачьей секции ЦИК, сыграл важную роль в организации отпора Корнилову (выступление на Госсовещании против Каледина, посылка агитаторов в казачьи части, проведение совещания членов фронтовых и армейских казачьих комитетов). Против корниловщины активно выступил 12-й Оренбургский казачий полк.

Накануне Октября реакционные офицеры были изгнаны из 5-го Оренбургского казачьего полка, проявил неповиновение 1-й Оренбургский казачий полк. Часть казачьих частей еще участвовала в подавлении национально-освободительного движения (17-й и 4-й Оренбургские казачьи полки). Однако уже имелись случаи отказа от участия и в этих акциях (военно-пулеметная команда 17-го Оренбургского казачьего полка). Возникли новые Советы казачьих депутатов в Челябинске и Верхнеуральске.

К этому моменту неугодных для Дутова казаков стали исключать из казачьего сословия за отстаивание прав трудовых элементов, за инакомыслие. Так был исключен из казаков и А. Г. Нагаев.

С победой Октябрьского восстания, с переходом на основе решения II Всероссийского съезда Советов власти в стране к ним, в Оренбурге была сосредоточена власть в руках атамана Дутова. Была закрыта большевистская газета "Пролетарий", арестованы видные депутаты от рабочих, развернулись карательные экспедиции в деревнях и станицах по изъятию "излишков" хлеба.

7 ноября в результате перевыборов Совет солдат-ских депутатов стал по преимуществу большевистским. Это привело к тому, что и в объединенном Совете рабочих, солдатских и казачьих депутатов стали преобладать большевики. Аресты депутатов Совета вызвали в Оренбурге всеобщую стачку рабочих.

14 ноября 1917 г. в Караван-Сарае Совет рабочих, солдатских депутатов и представители воинских частей гарнизона создали Оренбургский Военно-революционный комитет с целью обеспечения перехода власти в руки Советов. Однако Дутов окружил Караван-Сарай и (ввиду отказа казаков арестовать заседавших), привлек для этой цели юнкеров. Разгром Совета, создание ВРК вызвали организацию подпольного отряда Красной гвардии, обращение за помощью в борьбе с Дутовым в центр страны. Всеобщая стачка захватывала новые слои рабочих города. Был организован успешный побег депутатов из дутовской тюрьмы . Ряды сторонников Дутова таяли.

Всеобщая стачка рабочих, наступление красногвардейских отрядов, подготовка к решительным действиям подпольного отряда - все это привело к тому, что Дутов и его 400 сторонников покинули Оренбург, где 18 января 1918 г. установилась Советская власть.

Итак, в указанный период число приверженцев Дутова резко сократилось. Дутов скрылся в Верхне-уральск, а затем в станицу Краснинскую, откуда весной 1918 г. ушел в Тургайские степи.

Обострившийся голод толкнул Советскую власть на твердые меры в борьбе за хлеб, повторившие дутовскую политику по изъятию хлебных излишков при помощи вооруженных отрядов. Крутые меры не понравились зажиточному и середняцкому казачеству. Местные советские руководители (С. М. Цвиллинг и А. А. Коростелев) не поняли позитивного характера казачьего нейтралитета, проявили торопливость, заявляя: "Кто не с нами, тот против нас", недооценили значение сословных уз и психологии, не учли стремление казачьей интеллигенции к сохранению самоуправления, хотя центральная Советская власть шла на его представление в форме казачьих Советов. Думается, проявлялось и некоторое нетерпение к отдельным представителям казачьей интеллигенции, например, к народному социалисту Н. Ф. Турчанинову. Требовалось больше терпимости и взвешенности в позиции по отношению к казачеству. В то же время часть казачества, непримиримо настроенная к Советской власти, стремилась подчинить своему влиянию остальную казачью массу. Отношения обострились. Однако еще возможно было найти компромисс, придать решению казачьей проблемы мирный характер.

Этому помешал налет наиболее ярых противников Советской власти - казаков на Оренбург в ночь с 3 на 4 апреля 1918 г. Ворвавшиеся в город около 1000 казаков учинили здесь зверскую резню. "Оренбург-ский церковно-общественный вестник" писал, что проникшие в город рубили "спящих людей, не оказывавших никакого сопротивления, даже не успевших подняться с постели...".

Этот день стал кровавым кошмаром для жителей города. Горы окровавленных 129 трупов, среди которых были обезображенные куски тел стариков, женщин и даже детей, которых хоронил Оренбург, не могли не вызвать ненависти и испуга не только по отношению к тем, кто ворвался в город, но и ко всему казачеству. Волна негодования захватила рабочих и жителей Оренбурга . Наступили тревожные дни ожидания новых налетов, страх обуял многих. Что же делать? И тогда было решено для "профилактики" подвергнуть артиллерийскому обстрелу те станицы, которые дали наибольший процент в отряд, совершивший злодеяние. Апрельские карательные экспедиции, организованные Советской властью и артиллеристом Ходаковым, принесли некоторое временное успокоение жителям города. Но надолго и болезненно запомнились казачьему населению, особенно тем четырем тысячам, чьи дома в результате обстрела сгорели. И когда начался мятеж Чехословацкого корпуса на территории Оренбургской губернии, когда здесь появились французские интервенты, пламя взаимной гражданской борьбы вспыхнуло с особым ожесточением. Дутовская армия резко выросла. Во многом ее вооружение было японским и американским. С 3 июля 1818 г. вновь установилась власть белоказаков в Оренбурге. За период с июля 1918 г. по январь 1919 г. дутовцы расстреляли каждого сотого жителя города, более четвертой части из них составили казаки, отказавшиеся воевать с Советской властью.

Особую роль в организации белоказачьих частей сыграл "Съезд объединенных станиц Первого округа". Он открылся 26 апреля 1918 г. в станице Нижнеозерная и объявил главной своей целью "борьбу с большевиками". Первоначально здесь были представлены по 1 казаку от 7 станиц. Позднее число присутствующих от станиц выросло. 8 июня1918 г. съезд объявил себя малым кругом. Целые станицы и сотни казаков и казачьих частей исключались им из сословия за отказ воевать с Советской властью. О консервативности этого съезда свидетельствует его решение возродить телесные наказания. По нашим данным на основе документов Государственного архива Оренбург-ской области, у Дутова к октябрю 1918 г. было несколько более 20 тыс. сабель и штыков (по данным М. Д. Машина - не более 14 тыс.). У красных было тогда 4 Оренбургских красноказачьих полка.

В конце 1918 г. - в начале 1919 г. начался массовый переход казачьих частей на сторону Советской власти. В приказе Дутова от 31 декабря осуждалось дезертирство казаков из его армии. Речь шла о 8, 13, 14, 15, 23, 25 и 27 Оренбургских белоказачьих полках, которые в связи с этим дутовцы обвинили в предательстве .

Необходимо сказать о Директиве ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г. и было ли ее негативное влияние на судьбы казачества Оренбуржья. Документов о развертывании массовых репрессий по отношению к казачеству в указанный период не обнаружено. На заседании губкома РКП(б) и его Президиума Директива не обсуждалась . Очевидно, она даже в тот период в Оренбург не поступила, ввиду слабой связи с центром, о чем говорил в одном из своих докладов председатель Оренбургского губкома РКП(б) И. А. Акулов .

Об упразднении же казачьей автономии и ликвидации ее остатков документ нами найден. О секретной же Директиве ЦК РКП(б) речь, как нам думается, идет в другом документе И. А. Акулова от 2 июня 1919 г.: "Посылаю один белогвардейский листок, захваченный у казаков при нашем последнем наступлении и полученный мною от товарищей из 216 полка в последнюю поездку на позиции. Из предисловия к секретному циркуляру ЦК, сделанного белогвардейским штабом, вы увидите, из каких источников был информирован этот штаб о циркуляре. Очевидно, наши товарищи в Реввоенсоветах армий доверяют хранение подобных документов лицам мало надежным" .

Думается, трагическая ошибка, да и, пожалуй, больше преступление, по обстрелу казачьих станиц из артиллерии в ответ на кровавый набег на Оренбург стала тяжелым и поучительным уроком, предотвратившим новый виток репрессий против казачества, тем более, что в этот период, в январе - феврале 1919 г., происходил массовый переход частей оренбургского казачества на сторону Советской власти.

Поход Колчака приостановил этот процесс. В апреле - мае 1919 г. в двух корпусах, составлявших армию Дутова, наседавших на Оренбург, насчитывалось 14 тыс. сабель и штыков. В красных полках было тогда около 7 тыс. казаков. 13 сентября 1919 г. на территории Оренбуржья были окончательно разбиты колчаковские части и дутовская армия. В результате в Оренбурге скопилось около 30 тыс. пленных пехотинцев и 7 - 8 тыс. казаков . В октябре завершился переход основной массы казачества на сторону Советской власти. Не следует забывать, что в этот момент Деникин подходил к Туле.

Остатки дутовской армии отступили через Тургайские степи и пески Балхаша к Сергиополю на соединение с Анненковым в Семиречье. К марту 1920 г. близ города Чугучака они перешли китайскую границу. Дутов пытался сколотить здесь силы для нового похода против Советской власти. Чекисты решили выманить Дутова на советскую территорию, но это не удалось, и тогда атаман был застрелен.

С марта 1920 г. председателем Оренбургского губ-исполкома стал бывший казачий офицер прославленный Н. Д. Каширин. 3-й кавалерийский корпус под командованием Г. Д. Гая, в котором преобладали оренбургские казаки, принял участие в войне с Польшей. Сражалась на польском фронте и 10-я дивизия оренбургских казаков под командованием Н. Д. Томина. Оренбургские казаки пополнили тогда и Первую Конную армию.

В сентябре 1920 г. началось формирование из оренбургских казаков добровольческого корпуса для борьбы с Врангелем по инициативе Н. Д. Каширина. Корпус принял героическое участие в штурме твердынь Крыма, освободил Геническ, Феодосию, Керчь.

В период коллективизации, поскольку среди казачества удельный вес зажиточных был выше, чем среди крестьянства, град репрессий особенно интенсивно обрушился на них.

Жертвой репрессий в период их апогея стали и видные представители оренбургского казачества: Н. Д. Каширин, И. Д. Каширин и другие.

В годы Великой Отечественной войны из оренбургских казаков были сформированы 11-я (89-я) 8-я Гвардейская Ровенская ордена Ленина, ордена Суворова казачья кавалерийская дивизия и ополченческая казачья дивизия в Челябинске .

В боях под Сталинградом командовал корпусом генерал В. Т. Обухов, позднее он был замкомандующего бронетанковыми войсками СССР.

Происходящее ныне возрождение оренбургского казачества, как и всей страны, ведет свое начало с декабря 1991 г., когда состоялся Первый Большой Войсковой круг. Этот процесс получил дальнейшее развитие в Указе Президента РФ в мае 1993 г.

Примечания:

1 Машин М. Д. Из истории родного края. Оренбургское казачье войско. Челябинск, 1976, с. 24.

2 Кобзов В. С. Военно-административная структура Оренбургского казачьего войска в ХVIII - первой половине ХIХ века. Челябинск, 1996, с. 45 - 46.

3 Футорянский Л. И. Землевладение и землепользование в Оренбургском казачьем войске в конце ХIХ - начале ХХ вв. // Социально-экономическое развитие и классовая борьба на Южном Урале и в Среднем Поволжье (Дореволюционный период). Уфа, 1988, с. 61 - 67.; Он же. Казачество в системе социально-экономических отношений в предреволюционный период России // Вопросы истории капиталистической России. Свердловск, 1972.

4 Футорянский Л. И. Расслоение казачьих хозяйств в конце ХIХ - начале ХХ века. Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Вильнюс, 1974; Он же. Первичные материалы Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. и социально-экономическое положение Оренбургского казачества накануне Октября.Вопросы аграрной истории Урала. Свердловск, 1975.

5 Машин М. Д. Оренбургское и Уральское казачество в гражданской войне. Саратов, 1984, с. 12 - 17.

6 Он же. Казачество в революции 1905 - 1907 гг. // Научная сессия по истории первой русской революции 1905 - 1907 гг. М., 1965, с. 232 - 242; Он же. Казачество в революции 1905 - 1907 гг. // Ученые записки Пермского и Оренбургского пединститутов. Серия "Общественные науки". Вып. 32. Пермь, 1969, с. 84 - 100.

7 Он же. Оренбургское казачество в 1-й и 2-й Государственных Думах // Урал в революции 1905 - 1907 гг. Свердловск, 1985; Он же. "Человек абсолютно добросовестный" // Блокнот агитатора, 1965, N4; Он же. Российская социал-демократия и рост оппозиционных настроений среди казачества Урала // Исторические науки. Вестник Челябинского педагогического университета, 1996, N1, с. 71 - 80.

8 Футорянский Л. И. Казачество в Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года // Ученые записки Пермского и Оренбургского пединститутов. Вып. 36. Пермь - Оренбург, 1973, с. 82 - 105; Он же. Борьба за массы трудового казачества в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Оренбург, 1973.

9 Футорянский Л. И. Казачество в период Октября и гражданской войны в советской историографии. М., АН СССР, 33 с.; Он же. Казачество в период Октябрьской революции и гражданской войны. Черкесск, 1984; Он же. Казачество // Гражданская война и интервенция в СССР. Энциклопедия. Изд. 2-е, М., 1987, с. 252 - 253; Он же. Современная советская историография о казачестве периода гражданской войны // Историография гражданской войны и империалистической интервенции (1918 - 1920). М., 1983, с. 146 - 156; Он же. Российское казачество на завершающем этапе гражданской войны (осень 1919 - 1920) // Вестник Челябинского университета. История. 1992, N2, с. 29 - 36.

10 Футорянский Л. И. Октябрьские дни // История Оренбуржья. С. 173-190.

11 Он же. Гражданская война. История Оренбуржья. С. 196-216.

12 ЦДНИОО, Ф.1. Оп. 1. Д. 2,3.

13 Переписка секретариата ЦК РКП(б) с местными партийными организациями. Апрель - май 1919 г. Сб. док., т. 7. М., 1972, N317, с. 215.

14 Там же. Т. 8, М., 1974, N299, с. 199 - 200.

15 Футорянский Л. И. Гражданская война. История Оренбуржья. С. 196 - 216.

16 Он же. Оренбуржье - Великой Победе. Оренбург, 1994, с. 56; Он же. Казачество России на рубеже веков. Оренбург, 1998, с. 181 - 197.

Л. И. Футорянский.

Имя атамана Дутова неразрывно связано с казачеством и его многовековой историей. Видный представитель казачьей эмиграции, бывший председатель Донского правительства Н.М. Мельников писал в 1928 г.: «Казачество… Казаки… Не колеблюсь сказать: на мой слух – «это звучит гордо». Ведь это – те самые, которые из России большой сделали Россию Великую, расширив ее границы, присоединив к ней необъятные пространства Дона, Кубани, Терека, Кавказа, Урала, Сибири, Дальнего Востока. И не только присоединили, но и колонизовали, удержали, вросли корнями, закрепили прочно и навсегда» 69 . И действительно, в истории дореволюционной России казаки сыграли выдающуюся роль, ведь отнюдь не случайно появилось выражение, что «границы России лежат на арчаке 70 казачьего седла».

Российское казачество формировалось по меньшей мере с XIV в. на окраинах русских земель в результате смешения славянских народов и остатков тюркских племен как вольная (не несшая тягла) группа людей. Но постепенно казаки переходили на службу Русскому государству, формируя служилое казачество. В XV–XVII вв. служилые казаки несли сторожевую и пограничную службу на южных и юго-восточных границах Руси, за что получали от правительства землю и жалованье. Другим источником пополнения казачества стало массовое бегство крестьян и посадских людей на незаселенные земли юга России в XV–XVII вв. Борьба казаков с кочевыми соседями и правительственными войсками привела к появлению казачьих военных общин. В XV – начале XVI в. возникли общины донских, волжских, днепровских, гребенских и яицких казаков. В первой половине XVI в. на Украине образовалась Запорожская Сечь, а во второй половине XVI в. – общины терских и сибирских казаков. Основными занятиями казаков были промыслы, скотоводство, земледелие, распространившееся с середины XVII в., и торговля; важными источниками существования были военная добыча и жалованье от государства. Казачество активно участвовало в освоении новых земель юга России, Сибири и Дальнего Востока.

В XVI–XVII вв. казачество пользовалось широкой автономией. Все важнейшие дела решались на общих сходах казаков (кругах, радах), во главе общин стояли выборные атаманы. Однако правительство постепенно ограничивало автономию казачьих областей, стремясь к полному подчинению казачества своей власти. Этот процесс проходил непросто. В XVII–XVIII вв. казаки упорно отстаивали свою свободу и принимали активное участие в крестьянских войнах и восстаниях XVII–XVIII вв., выдвинув из своей среды таких руководителей, как С.Т. Разин, К.А. Булавин и Е.И. Пугачев. В начале XVIII в. казачьи общины были преобразованы в иррегулярные казачьи войска, а в 1723 г. ликвидирована выборность войсковых атаманов и старшин, которые теперь стали назначаться правительством. Во второй половине XVIII–XIX вв. был упразднен ряд казачьих войск и созданы новые – уже полностью подчиненные правительству (Оренбургское – в 1748 г., Астраханское – в 1750 г., Сибирское – в 1808 г., Кавказское линейное – в 1832 г. (разделено в 1860 г. вместе с Черноморским войском на Кубанское и Терское), Забайкальское – в 1851 г., Амурское – в 1858 г., Семиреченское – в 1867 г. и Уссурийское – в 1889 г.).

Положение казачества как замкнутого сословия было закреплено при Николае I. Казакам было запрещено вступать в браки с представителями неказачьего населения, воспрещен выход из войскового сословия. При этом казачество получило ряд привилегий: освобождение от подушной подати, рекрутской повинности, земского сбора, право беспошлинной торговли в пределах войсковой территории, особые права на пользование государственными землями и угодьями (ловлей рыбы, добычей соли и т. п.). Казачество участвовало во всех войнах, которые вела Россия в XVIII–XX вв. Особенно отличились казаки в Семилетней войне (1756–1763 гг.), Отечественной войне 1812 г., Кавказской (1817–1864 гг.), Крымской (1853–1856 гг.) и Русско-турецких войнах. В конце XIX – начале XX в. казаки также широко использовались властью для обеспечения государственной безопасности и правопорядка.

К началу XX в. в Российской империи существовало 11 казачьих войск (Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское), в 1917 г. из красноярских и иркутских казаков было образовано Енисейское казачье войско. Кроме того, в ведении Министерства внутренних дел находился Якутский казачий полк. К 1916 г. общая численность казачества превысила 4,4 миллиона человек, включая около 480 000 человек служилого состава. В конце XIX в. казаки составляли 2,3 % населения страны 71 . Все казачьи войска и области в военном и административном отношении с 1879 г. были подчинены Главному управлению казачьих войск, а с 1910 г. – Казачьему отделу Главного штаба. Атаманом всех казачьих войск с 1827 г. являлся наследник престола, во главе каждого войска стоял Наказный (назначенный) атаман. Если в Донском войске должность атамана была самостоятельной, то в других казачьих войсках Наказный атаман являлся одновременно Генерал-губернатором или Командующим войсками округа. При атамане существовал Войсковой штаб, управлявший делами войска через атаманов отделов или округов. Станичные и хуторские атаманы избирались на сходах.

В основе экономики казачества лежала сложившаяся еще в XIX в. система казачьего землевладения. К концу XIX в. общая площадь казачьих земель составляла не менее 81 миллиона десятин, или 4,05 % всех земель Российской империи, в 1907 г. – около 50 миллионов десятин. В соответствии с «Положением о поземельном устройстве станиц казачьих войск» от 21 апреля 1869 г. казачьи земли были распределены между станицами в соответствии с численностью населения, причем земля выделялась равномерными паями в общинное пользование всех станичников старше 17 лет без права отчуждения, в собственность казачьим офицерам и чиновникам и в войсковой запас.

Казаки с 18 лет были обязаны нести военную службу, продолжавшуюся 20 лет (по Уставу о воинской повинности от 17 апреля 1875 г. для Донского войска, распространенному позже на другие войска): первые 3 года в приготовительном разряде, затем 12 лет в строевом (4 года на действительной службе (1-я очередь) и 8 лет на льготе (2-я и 3-я очереди) с периодическими лагерными сборами), 5 лет в запасе, после чего казаки зачислялись на 10 лет в ополчение. В 1909 г. срок службы был сокращен до 18 лет за счет сокращения приготовительного разряда до года. На военную службу казак обязан был являться со своим обмундированием и снаряжением.

Оренбургское казачье войско, к которому принадлежал Дутов, было расположено на обширной территории Оренбургской губернии (ныне Оренбургская область, часть Челябинской области и Башкортостана) с центром в Оренбурге. К началу ХХ в. войско занимало территорию общей площадью 7 448 304,8 десятины, или 71 503,7 квадратной версты (для сравнения – площадь Оренбургской губернии составляла примерно 170 000 квадратных верст). Войско выделялось среди других казачьих войск – было третьим по численности населения (556 443 человека в 1908 г. 72) и площади территории и первым по уровню грамотности населения.

Условия для появления казаков на Южном Урале были созданы после покорения Казанского и Астраханского ханств, когда вольные волжские казаки под давлением правительственных войск частью покорились и остались на месте, а частью перешли на службу царю и русским купцам и стали продвигаться далее на восток 73 . В зависимости от места поселения они получили свое название: самарские, уфимские, исетские, яицкие и сибирские казаки. Исетские казаки, продвигаясь вверх по реке Исеть и ее притоку реке Миасс, постепенно вклинивались между башкирскими и казахскими кочевниками, разъединяя их путем сооружения постов и укреплений. При содействии сибирских воевод на этой территории появились первые казачьи общины. Создание Оренбургского войска явилось следствием военной колонизации региона, предпринятой центральной властью. Путем этой колонизации правительство стремилось закрепить за Московским государством Поволжье, Приуралье и Урал и покончить с набегами кочевников. Колонизация была начата экспедицией под руководством обер-секретаря Правительствующего сената И.И. Кириллова в 1734 г.

В 1735 г. была построена крепость в устье реки Орь (позднее город Орск), а в 1742 г. – крепость в устье реки Сакмара (Оренбург) 74 . В 1730-1740-х гг. на Южном Урале в основном было завершено строительство Оренбургской оборонительной линии – мощной системы пограничных укреплений, включавшей в себя шесть оборонительных линий: Самарскую, Сакмарскую, Нижне– и Верхнеяицкую, Исетскую и Уйско-Тобольскую 75 . В 1744 г. был образован Оренбургский нерегулярный казачий корпус, который в 1748 г. по указу Военной коллегии Сената в целях обороны линии получил единое командование 76 .Так началось создание Оренбургского казачьего войска. На линию были переселены уфимские, самарские, исетские и отчасти яицкие казаки, в связи с острой нехваткой людей для обороны границы в состав войска были включены малороссийские казаки и даже местные беглые крестьяне. В итоге было сформировано одно из крупнейших, как по площади территории, так и по численности населения, казачьих войск Российской империи. Оренбургские казаки принимали участие практически во всех вооруженных конфликтах России XIX в.: в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813–1814 гг. (в составе четырех казачьих полков), в подавлении польского восстания 1830 г., в Русско-турецких 1828-1829-го и 1877–1878 гг. и Крымской войнах, а также в покорении Туркестана.

В первой половине XIX в. правительство предприняло ряд мер по укреплению войска и увеличению его численности. В войсковое сословие в массовом порядке было зачислено все население, проживавшее на войсковой территории, в войско также переселялись солдаты и малолетки, государственные крестьяне других губерний, татары, башкиры и мещеряки (по собственному желанию) 77 . В состав войска, в котором числилось 42 000 казаков, вошло 25 000 крестьян, около 10 000 отставных солдат и 1700 калмыков Ставропольского калмыцкого войска 78 .

Одной из особенностей войска была тесная взаимосвязь в нем военного и гражданского управления. Положение об Оренбургском казачьем войске от 12 декабря 1840 г. разделило войско на два военных округа, в каждый из которых было включено по пять полковых округов. Полки имели две очереди: для службы на линии и для внешней службы. Помимо десяти полков могли формироваться сводные казачьи полки. Число выставляемых частей должно было увеличиваться по мере роста численности казачьего населения. Во главе всей войсковой администрации стоял войсковой Наказный атаман, подчиненный командиру Отдельного Оренбургского корпуса как главному начальнику войска 79 . Атаман являлся оренбургским гражданским губернатором, обладавшим в военном отношении правами начальника дивизии, а командир Корпуса являлся оренбургским военным губернатором. При атамане существовал штаб (Войсковое дежурство) во главе с начальником штаба – штаб-офицером или генералом, не принадлежавшим к войску. Войсковое дежурство являлось прежде всего органом военного управления, но также ведало хозяйственными и судебными вопросами, в административно-хозяйственном отношении оно действовало через окружные дежурства. В целом войско было преобразовано в практически полностью изолированный от внешнего воздействия орган, а выход из казачьего сословия был запрещен. К началу 1853 г. на действительной службе состояло 4673 казака. В укреплениях Оренбургской пограничной линии, по данным на 1857 г., несли службу 4829 оренбургских и 955 уральских казаков, 1062 солдата и 248 артиллеристов 80 . И хотя в этот период линия уже утрачивала свое военное значение, кордонная стража с нее была снята лишь в 1871 г.

Важным звеном в процессе реформирования системы войскового управления стала эпоха Великих реформ. Пересмотр положений о казачьих войсках начался еще в конце 1850-х гг. В 1865 г. Оренбургское казачье войско было в административном, судебном и полицейском отношениях объединено с Оренбургской губернией, причем представители неказачьих сословий получили разрешение селиться на казачьих землях без причисления к казачеству 81 . Казаки составили часть губернского населения, что положило конец их обособленности. Должность Наказного атамана по традиции осталась объединенной с должностью гражданского губернатора. При атамане был создан новый орган – Войсковое хозяйственное правление, регулировавший хозяйственную деятельность войска, взаимодействуя непосредственно со станичными правлениями 82 . Высшим органом военного управления войска был Войсковой штаб. С упразднением Отдельного Оренбургского корпуса создавался Оренбургский военный округ во главе с командующим. В 1866 г. территория войска была разделена на три округа.

В 1867 г. последовала новая реформа, облегчившая воинскую повинность оренбургских казаков. Служилый состав войска был ограничен постоянным числом казаков, в результате чего появилась недопустимая ранее категория неслужилых казаков – тех, кто вообще не состоял на действительной службе. Власти планировали из таких казаков создать слой крепких хозяев, обложить их особым налогом в пользу служилой категории, а также направлять их на поддержание хозяйств тех, кто ушел на действительную службу 83 . Нежизнеспособность подобного подхода выявилась в течение последующих нескольких лет, и уже в 1876 г. в войске был введен Устав о воинской повинности Донского казачьего войска от 29 апреля 1875 г., а также специально разработанное «Положение о военной службе казаков Оренбургского войска». Был сокращен общий срок службы казаков и срок отбывания ими действительной службы, казачьи части поставлены в одинаковые условия с регулярными войсками, отменена жеребьевка при их комплектовании, прекращено зачисление в разряд неслужилых казаков. По итогам реформ войско по-прежнему осталось замкнутым сословием, хотя с 1869 г. выход из казачьего сословия был разрешен. Казачье население приобрело те же права, что и представители других сословий, но, как и раньше, должно было нести воинскую повинность в существенно большем размере.

В результате принятых мер к началу 1870-х гг. общая численность оренбургского войскового казачьего сословия составила 252 928 душ обоего пола, и войско стало крупнейшим по численности казачьего населения. В него почти полностью вошли Верхнеуральский и Троицкий уезды, а также часть Оренбургского, Орского и Челябинского уездов Оренбургской губернии. К началу ХХ в. управление войском регулировалось Положением об управлении военными отделами Оренбургского казачьего войска, Высочайше утвержденным 24 января 1884 г., и Положением об общественном управлении станиц казачьих войск 1891 г.

Как уже говорилось, делами по военному и гражданскому устройству всех казачьих войск ведало Главное управление казачьих войск. Казачьи офицеры из-за постоянной бюрократической волокиты в шутку называли этот орган «Главное затруднение казачьих войск» 84 . В 1910 г. функции управления были переданы Казачьему отделу Главного штаба. В военном отношении войско подчинялось командующему войсками Казанского военного округа. Непосредственно во главе войскового управления стоял Наказный атаман, должность которого совмещалась с должностью оренбургского губернатора. Атаман управлял войском по гражданской (административно-хозяйственной) части на правах губернатора через Войсковое хозяйственное правление, по военной части – на правах начальника дивизии через Войсковой штаб. В полицейском отношении население находилось в ведении общей губернской полиции. Войсковое хозяйственное правление включало общее присутствие и пять отделений: хозяйственное, поземельно-строительное, особое, межевое и лесное. В ведении Войскового хозяйственного правления находились все отрасли войскового хозяйства, а также непосредственное управление общими войсковыми капиталами. Особое отделение отвечало за общественное управление станиц. Не менее важным административным органом был Войсковой штаб, во главе которого стоял начальник в чине полковника или генерал-майора.

Следующим звеном войсковой административной системы являлись управления военных отделов и сами отделы: 1-й с центром в Оренбурге, 2-й с центром в Верхнеуральске и 3-й с центром в Троицке. Во главе каждого отдела стоял атаман в чине полковника или генерал-майора, непосредственно подчинявшийся Наказному атаману. Первый отдел был крупнейшим по числу станиц и численности казачьего населения, второй отдел превосходил остальные по территории, третий отдел – по общей численности как войскового, так и невойскового населения и по количеству населенных пунктов.

Атаман отдела должен был осуществлять военное управление, наблюдать за общественным управлением в станицах, в его ведении также было руководство станичными школами и общее управление станичными конно-плодовыми табунами. По военной части атаман отдела наблюдал за исправностью отбывания казаками воинской повинности, должен был следить за тем, чтобы все чины льготных частей, а также запасные состояли в установленной положением готовности к службе по всем предметам воинского снаряжения, а казаки старшего возраста приготовительного разряда приобретали бы необходимое для службы снаряжение в срок. Кроме того, атаман отдела заведовал всем не находившимся на действительной службе служилым составом казаков отдела и наблюдал за тем, чтобы они не уклонялись от службы во время лагерных сборов. Атаман также руководил учебными занятиями казаков, занимался формированием сменных команд первоочередных частей, инспектировал льготные команды тех же частей по возвращении их в войско.

В военное время атаман отдела формировал при мобилизации льготные части, выставляемые отделом, инспектировал мобилизованные части по возвращении их в войско. Атаманы отделов осуществляли надзор за общественным управлением в станицах и имели полномочия увольнять станичных и поселковых должностных лиц, за исключением станичных атаманов и почетных судей, за проступки. За маловажные проступки атаманы отделов имели право подвергать виновных выговорам, замечаниям или денежному взысканию до 5 руб. и аресту до семи дней. Несмотря на наличие штата помощников, атаманы отделов не справлялись с возложенными на них обязанностями.

Территория каждого отдела подразделялась на два полковых округа, служившие территориальными районами комплектования льготных полков. В одном полковом округе к началу ХХ в. проживало по 32 000-36 000 душ мужского пола войскового сословия. Каждую осень атаманы отделов объезжали станицы, проверяя их военную, хозяйственную и общественную деятельность.

Станицы и поселки имели свое местное самоуправление. На станичном уровне оно включало: станичного атамана, станичный сбор, станичное правление и станичный суд. Станичный атаман избирался сроком на три года станичным сбором и утверждался в должности Наказным атаманом. Качественный состав станичных атаманов был стабильно высок, поскольку атаманами обычно избирались казачьи унтер-офицеры (вахмистры, урядники), являвшиеся, как правило, авторитетными и законопослушными людьми с опытом административной работы. Одним из основных показателей результативной работы станичных атаманов на благо своих одностаничников является значительный процент переизбраний атаманов на второй и последующие сроки – по данным на начало ХХ в., 46 % станичных атаманов избиралось на этот ключевой в жизни станицы пост несколько раз подряд. На станичного атамана возлагались обязанности объявлять станичному обществу и приводить в исполнение все распоряжения войскового начальства по вопросам отбывания казаками воинской повинности, наблюдать за исправным снаряжением казаков служилого состава на службу, при мобилизации и при выходе казаков на службу в мирное время принимать в экстренных случаях необходимые меры при наличии казаков, не имеющих исправного снаряжения, и доносить о них атаману отдела.

Станичный атаман мог подвергать лиц, не пользовавшихся особыми правами по состоянию, за маловажные проступки денежному взысканию на сумму до 3 руб. или аресту (назначению на общественные работы) на срок до трех дней. Для лиц, подвергавшихся взысканиям неоднократно, сумма взыскания могла быть увеличена до 5 руб., а сроки ареста или общественных работ соответственно до пяти дней. Поскольку все станичные общества Оренбургского казачьего войска к началу ХХ в. имели не менее 300 дворов, на станичные сборы избирался представитель от каждых десяти дворов. Станичный сбор ведал общими станичными суммами и назначением сборов (денежных или натуральных) на станичные потребности; разверсткой земских и станичных повинностей между отдельными поселковыми обществами; определением на основании положения о военной службе платы с казаков, неспособных к службе, но способных к труду; назначением этой категории казаков на внутреннюю службу по войску; рассмотрением и утверждением проектов возрастных и очередных списков; определением казаков, нуждающихся для выхода на службу в пособиях или ссудах; избранием лиц на общественные станичные должности. Сбор созывался, как правило, один или два раза в месяц, а иногда и реже.

Станичное правление представляло собой орган, в состав которого входили: станичный атаман, его помощники, станичный казначей и доверенные. Станичное правление решало менее важные вопросы по сравнению со станичным сбором. Оно занималось ежемесячной поверкой станичных сумм, проверкой всего станичного имущества (не реже одного раза в год), ежегодным составлением сметы станичных доходов и расходов, составлением возрастных и очередных списков и организацией публичных торгов. Станичный суд рассматривал дела, связанные с маловажными проступками, и состоял из двух органов: суда станичных и суда почетных судей. Под юрисдикцию станичного суда подпадали гражданские дела на сумму до 100 руб., а уголовные – по мелким преступлениям 85 . Суд станичных судей действовал в каждой станице, в его состав ежегодно избирались от 4 до 12 человек. Суд почетных судей (3–6 человек) был один на две станицы. В его ведении были дела, уже рассмотренные первым судом, как правило жалобы на станичных судей, по остальным делам потерпевшие должны были обращаться к земским начальникам или городским судьям.

Следующим уровнем войсковой администрации являлось управление поселка, состоявшее из поселкового атамана и поселкового сбора. Их функции в целом совпадали с функциями одноименных органов станичного уровня. Поселковый атаман избирался поселковым сбором на три года и утверждался в должности атаманом отдела. В поселке он являлся представителем местной правительственной власти, отвечал за сохранение порядка в поселке, общественные дела. Провинившихся лиц поселковый атаман мог подвергать денежному взысканию на сумму не свыше 1 руб. или аресту (общественным работам) на срок, не превышавший двух дней. Поселковый сбор составляли: атаман поселка и выборные казаки-домохозяева. Права участвовать в выборах и быть избранными не имели лица, не достигшие 25 лет, состоявшие под следствием или судом, отданные по решению суда под надзор общества, лица, судимые за кражу, мошенничество, присвоение или растрату чужого имущества и не оправданные, а также подвергшиеся более строгому наказанию (тюремному заключению и т. п.) и лишенные права участвовать в сборах. Вплоть до 1913 г. на территории Оренбургской губернии не было земства, но даже с его появлением войско было изъято из-под его юрисдикции, чтобы избежать разрушения традиционного казачьего уклада 86 .

По свидетельству очевидца, оренбургские казаки «народ здоровый и крепкий; в обращении – довольно добродушный и приветливый, в сношениях с начальством – послушный и достаточно почтительный. Православное население отличается своей набожностью; в каждой избе, даже и у бедного хозяина, имеются несколько образов, а у зажиточных казаков образами увешана иногда целая стена в чистой комнате… Казаки, видимо, стараются развить любовь к военному делу у своих детей; в школах всех посещенных (инспекцией. – А. Г. ) поселков для мальчиков заготовлено казачье обмундирование и шашки, которые они надевают при посещении церкви в праздничные дни, при приезде начальства и в некоторых других случаях; для встречи начальства от школы выставляется почетный караул и ординарцы, а в классах рапортуют дежурные школьники. Таким образом, подрастающее поколение приучается с малых лет смотреть на себя как на военных людей» 87 .

К 1910 г. население войска достигло почти 600 000 человек – больше, чем в Амурском, Астраханском, Енисейском, Семиреченском, Сибирском, Уральском и Уссурийском казачьих войсках, вместе взятых. По численности населения войско уступало лишь Донскому и Кубанскому, а по площади занимаемой территории – Донскому и Забайкальскому войскам. В 1914 г. плотность населения на территории войска составляла 8,8 человека на квадратную версту 88 . Для сравнения: в губерниях Европейской России, по данным на 1913 г., средняя плотность населения составляла 30 человек на квадратную версту. В войсковых пределах находилось шесть городов: Оренбург (губернский), Орск, Верхнеуральск, Троицк, Челябинск (уездные), Илецкая Защита (заштатный). Однако эти города, несмотря на нахождение в некоторых из них войсковых административных зданий, не принадлежали войску. К 1914 г. в войске было 58 станиц (25 в 1-м военном отделе, 17 – во 2-м и 16 – в 3-м), 441 поселок, 65 выселков и 553 хутора, причем некоторые станицы по числу жителей были крупнее многих городов того времени. Крупнейшей по численности населения являлась станица Челябинская (25 960 жителей) 89 . За сорок лет, с 1871-го по 1912 г., население войска возросло примерно в 2,3 раза, причем собственно казачье население только в 2 раза 90 .

На увеличении численности казачества негативно сказалась предпринятая в хо де Русско-японской войны и первой русской революции мобилизация всего войска. В итоге в период 1904–1907 гг. прирост населения неуклонно падал с 5,3 % в 1904 г. до 5 % в 1906 г., и лишь в 1907 г., после демобилизации, этот показатель резко пошел вверх, составив 5,9 % 91 . Общая численность неказачьего населения в войске в начале ХХ в. была относительно невелика и составляла 18,1 % (данные на 1912 г.; для сравнения: в Донском казачьем войске в 1912 г. иногородние составляли 57,2 % населения, в Кубанском в 1917 г. – 58 %). При этом процент иногородних значительно различался по станицам. Например, в станице Оренбургской их численность достигала 51 %, а в станице Степной лишь 3 %. В поселках наблюдалась та же картина: в поселке Кочкарском станицы Кособродской 69 % иногородних, в поселках Павловском станицы Павловской и Гирьяльском станицы Гирьяльской – 2 % иногородних. Наибольшее количество иногородних проживало в 3-м (Троицком) военном отделе.

В этническом отношении казачье население не было единым: по данным 1902 г., доминировало русское население (87,6 %), остальные этносы (мордва, башкиры, калмыки), за исключением татар (6,6 %) и крещеных татар – нагайбаков (2,9 %), были представлены достаточно слабо (суммарно 2,9 %). В конфессиональном отношении, по данным на 1902 г., православные составляли 88 %, мусульмане – 7,4 %, старообрядцы – 4,6 % 92 . К православным относились русские, нагайбаки, мордва и калмыки, к мусульманам – татары и башкиры. При этом среднестатистическая конфессиональная однородность отнюдь не означала полного доминирования православной веры во всех населенных пунктах войска. К примеру, 94,5 % жителей станицы Сакмарской придерживались старообрядчества, 20–30 % старообрядцев было в станицах Коельской, Челябинской и Рассыпной. 45 % жителей Ильинской станицы, 43,5 % жителей Татищевской станицы, 37 % жителей Пречистенской станицы были мусульманами. Несмотря на поликонфессиональный состав войска, оренбургские казаки отличались веротерпимостью.

По губернии русские составляли 73,2 % населения – даже больше, чем в Симбирской (68,2 %) и Саратовской (68,9 %) губерниях 93 . При этом встречались целые поселки, заселенные исключительно представителями того или иного из национальных меньшинств. К таким населенным пунктам в начале ХХ в. относились поселок Ахуновский Карагайской станицы и поселок Никольский Ильинской станицы, почти со 100 %-ным татарским населением. Татары старались держаться обособленно от русских, и, судя по всему, национальная принадлежность для них была более значимой, чем сословная. Они крайне неохотно носили казачью форму, пытаясь по возможности одевать халат и тюбетейку. При этом татары были, как правило, менее зажиточны по сравнению с русскими.

В значительно большей степени к русским тяготели нагайбаки, которые от них практически не отличались. Одним из немногих отличий было то, что эта этническая группа не соблюдала установленных церковных постов.

Затраты на снаряжение оренбургского казака на военную службу менее чем за полвека возросли примерно в 2,9 раза. Если в 1865 г. они составляли 71 руб.

9 коп., то в 1875 г. – уже 109 руб. 55 коп., а в 1900 г. – 204 руб. 2 коп. 94 Основными статьями расхода (свыше 64 % всей суммы) являлись (по мере убывания): покупка лошади, седла и мундира. Обострялись противоречия между военной службой казака и его хозяйственной деятельностью.

Деление земель на паи осуществлял станичный сбор, а затем нарезанные участки распределялись по жребию. Величина земельного надела, который получал каждый казак по достижении 17 лет, составляла по закону от 9 сентября 1867 г. 30 десятин удобной земли, причем в эту площадь входило не менее 6 десятин лугов 95 . В 1912 г. на одну душу мужского пола войскового сословия в Оренбургском казачьем войске приходилось в среднем 23,5 десятины удобной земли, 2,3 десятины леса и 2,5 десятины неудобной земли, итого 28,4 десятины земли 96 . Казаки некоторых станиц особенно сильно нуждались в дополнительных наделах. Так, к 1900 г. в станицах Нижнеозерной, Воздвиженской, Татищевской и Гирьяльской на душу мужского пола приходилось от 11 до 14 десятин земли, причем размеры эти неуклонно сокращались 97 . По предварительным расчетам, к 1934 г. казаки должны были столкнуться с проблемой малоземелья 98 . Постепенно складывалась парадоксальная ситуация, когда казаки продолжали служить, как и раньше, несли те же и даже большие тяготы, но взамен не получали гарантированных им государством земельных наделов. Нарушался основополагающий принцип казачьей службы за землю, и в этих условиях казаки могли также начать отказываться от своих обязательств.

В 1892 г. в войске была введена переложная система землепользования. Широкое распространение получило трехполье (посев – сенокос – пастбище), каждые 3–6 лет производилось чередование полей. Таким образом, фактически казак мог использовать не более 3–9 десятин земли на душу в год. Основными зерновыми культурами в войске были: пшеница-кубанка, овес, реже просо и рожь (1-й военный отдел); пшеница-сибирка, овес, рожь и ячмень (2-й и 3-й военные отделы). Земледелие было особенно широко развито в 3-м военном отделе, где земли были наиболее плодородными, а близость Самаро-Златоустовской железной дороги позволяла быстро реализовывать сельхозпродукцию.

Важной статьей дохода казаков было скотоводство. В войске разводили главным образом лошадей, крупный рогатый скот, овец и свиней. Повсеместное распространение получило огородничество, а на территории 1-го военного отдела и в южных станицах других отделов было развито и бахчеводство. Основными культурами, которые выращивались в казачьих хозяйствах, были традиционные для Европейской России картофель, капуста, лук, редька, свекла, морковь, укроп, а также бахчевые – арбузы, дыни, тыквы. Помимо сельского хозяйства казаки занимались и побочными промыслами, такими как рыболовство или пчеловодство, но доходы от них были совершенно ничтожны. Развитию рыболовства на реке Урал препятствовал «учуг» (перегородка) на территории Уральского казачьего войска, отсекавший Оренбургское войско от каспийской рыбы осетровых пород (осетр, севрюга), в других реках водились куда менее ценные породы рыб: щука, карась, язь, окунь, жерех, голавль и т. д.

Широко развивалась торговля. В конце XIX в. ярмарки проводились практически в каждой станице войска 99 . Рынками сбыта сельхозпродукции традиционно являлись города. В связи с развитием сети железных дорог рынки сбыта продукции казачьих хозяйств существенно расширились, но в основном это была территория Оренбургской и соседних губерний. Основным препятствием развитию предпринимательства в казачьей среде было отсутствие денежных средств. Чтобы решить эту и другие проблемы, с 1908 г. в войске стали открываться кредитные товарищества, выдававшие ссуды на срок до пяти лет.

Казак к началу ХХ в. в силу разных причин не мог обеспечить собственное благосостояние ни сельским хозяйством, ни побочными промыслами, но в то же время в пользу государства должен был нести значительное число повинностей. Как писал штаб-офицер по особым поручениям при Наказном атамане Оренбургского казачьего войска Д.Е. Серов в начале ХХ в., «едва ли найдется в Империи другое какое сословие или община, которые были бы так обременены всевозможными повинностями и которые так мало получали бы за это, как оренбургский казак» 100 . Возможно, автор этого высказывания несколько преувеличил, но, тем не менее, повинностей было действительно немало. Все они подразделялись на натуральные (воинская, общие земские и станичные) и денежные (выплаты на ремонт дорог, на содержание земских лошадей, на содержание медико-статистического бюро, на содержание сельско-ветеринарной части, на содержание арестованных и на делопроизводство, на борьбу с вредными животными и насекомыми, на расходы выездных сессий уездных съездов).

В состав общих земских повинностей входили: дорожная, постойно-квартирная, арестантско-этапная, конвой для сопровождения почт, тушение лесных и степных пожаров. Станичные повинности включали: подводную повинность с летучей почтой, караульную повинность, содержание хлебных и сенных запасов, содержание случных пунктов и жеребцов для конно-плодовых табунов, содержание дорог, перевозов, паромов и т. д., истребление вредных животных и насекомых, содержание штатов станичных и поселковых правлений, устройство и ремонт общественных зданий, содержание пожарных обозов, содержание школ и приемных покоев. В пересчете на деньги все повинности требовали от казака годового расхода в 50–70 руб., что было крайне обременительно.

Тем не менее Д. Басов писал в 1907 г.: «Следуя Оренбургским казачьим войском, я наблюдал, что оно живет хорошо и богато, далеко зажиточнее сибирских казаков. Масса скота; у всех сельскохозяйственные машины и орудия, во всей домашней обстановке видно широкое довольство. В хороших избах-домах та же симпатичная черта сибиряков – педантичная чистота и опрятность, чего нет и у здешних переселенцев. Станицы и поселки громадны: везде храмы, школы и больницы» 101 . Из этого можно сделать вывод, что, хотя снаряжение на военную службу и становилось все более обременительным для оренбургских казаков, а их экономическое положение ухудшалось, до обнищания войскового сословия было все же далеко.

Основной и наиболее тяжелой обязанностью оренбургского казачества являлась воинская повинность. К началу ХХ в. казаки уже не могли считаться теми природными воинами, какими они были раньше, во время их борьбы с кочевыми народами. Генерального штаба генерал-майор А.Ф. Редигер отмечал, что казаки, «конечно, уже не могут более являться на службу столь же готовыми воинами, как прежде. Но те природные качества, которые выработались в казачестве путем подбора людей с особым характером и наклонностями, а также и вековыми условиями быта казаков, не успели и еще не скоро успеют сгладиться; и по настоящее время казачьим войскам присущ воинский дух, поддерживаемый преданиями старины, особыми условиями отбывания воинской повинности, особым устройством их управления; казаки и ныне являются естественною конницею, так как размер войсковых земель пока еще позволяет населению заниматься обширным коневодством. Наличность этих двух условий: воинского духа и, так сказать, прирожденного искусства верховой езды – до настоящего времени делают казачьи войска незаменимым источником для формирования многочисленной конницы, по своей численности равняющейся совокупности всей кавалерии наших западных соседей и особенно способной к действиям, требующим от каждого всадника сметливости и сноровки: к партизанской войне, к сторожевой и разведывательной службе и т. п.» 102 .

Казачья воинская повинность определялась к началу ХХ в. Уставом о воинской повинности Донского казачьего войска от 29 апреля 1875 г., впоследствии распространенным с некоторыми поправками на другие казачьи войска, а также Высочайше утвержденным 10 июля 1876 г. «Положением о военной службе казаков Оренбургского войска». На основании этих нормативных актов все мужское население войска подлежало воинской повинности без различия состояний. Не допускались денежный выкуп и замена добровольцем. Военный состав войска был разделен на служилый состав и войсковое ополчение. В служилый состав зачислялись все казаки, достигшие 18 лет к 1 января того года, в который производилось зачисление. Исключение составляли лица, лишенные всех прав состояния или всех особых прав и преимуществ. Зачисление производилось по особым возрастным спискам, составлявшимся в станицах. Войсковое начальство определяло число мобилизуемых в первоочередные части, разнарядка направлялась атаманам отделов и станиц, а в самих списках устанавливался предельный номер, казаки, указанные в списке ниже этого номера, зачислялись в льготные части. Казаки должны были являться на службу со своим снаряжением, вооружением (кроме огнестрельного оружия) и строевым конем.

В возрасте 18 лет казаки поступали в приготовительный разряд, в котором их готовили к службе в течение трех лет. Затем на протяжении двенадцати лет казаки должны были состоять в строевом разряде: первые четыре года казаки находились в частях первой очереди, следующие четыре года состояли в частях второй очереди (на льготе), т. е. жили в станицах, но должны были в исправности содержать строевого коня, обмундирование, вооружение и снаряжение и ежегодно собираться в лагеря, и последние четыре года казаки числились в частях третьей очереди, но могли уже не иметь строевых лошадей и лишь однажды должны были собираться в лагеря, однако по первому требованию к выходу на службу обязаны были завести строевого коня.

По достижении 33 лет казаки перечислялись на пять лет в запасной разряд, из состава которого пополнялась убыль строевых частей в военное время. После двадцатилетней службы казаки зачислялись в войсковое ополчение, где числились до тех пор, пока были в состоянии носить оружие. Особо учитывались десять младших возрастов войскового ополчения, в которые входили вполне еще крепкие мужчины от 38 до 48 лет. Войсковое ополчение подлежало мобилизации лишь при чрезвычайных обстоятельствах военного времени.

Оренбургское казачье войско к началу ХХ в. выставляло по штату мирного времени три шестисотенных и три четырехсотенных казачьих конных полка (всего – 30 сотен), две отдельные конные сотни, три шестиорудийные батареи (всего – 18 орудий) и три штаба льготных батарей двухорудийного состава, три пешие местные команды, на льготе состоял личный состав двенадцати шестисотенных конных полков и трех батарей, а также одной запасной батареи. В военное время войско обязано было выставить пятнадцать шестисотенных и три четырехсотенных конных полка (всего – 18 конных полков, или 102 сотни), две отдельные конные сотни, шесть шестиорудийных и одну запасную четырехорудийную батарею (всего – 40 орудий), три пешие местные команды, шесть запасных конных сотен.

К 1 января 1896 г. при численности мужского населения войскового сословия в 178 230 человек штат строевых частей войска мирного времени составлял 225 офицеров и 6110 нижних чинов при 5707 строевых, артиллерийских и обозных лошадях 103 . В военное время войско должно было выставить 418 офицеров, 19 638 нижних чинов (т. е. всего 20 056 человек), 21 030 лошадей (в том числе 17 758 строевых, 842 артиллерийских и 2430 подъемных и вьючных), т. е. тотальная мобилизация всех трех очередей войска ставила под ружье только 11,2 % мужского казачьего населения. К началу ХХ в. на службе состояло около 1,8 % населения войска, что почти в два раза превышало принятый в Европе мирный состав армии в 1 % населения 104 . В военное время войско выставляло в 1,8 раза больше офицеров по сравнению с мирным временем, причем по штату военного времени офицеры составляли 2,08 % всех чинов. Штат нижних чинов в связи с мобилизацией возрастал в 3,2 раза, численность выставляемых войском лошадей – в 3,7 раза.

К 1 января 1896 г. в войске состояло 470 генералов, штаб– и обер-офицеров и 45 219 нижних чинов. Офицеры составляли 1,3 % от численности нижних чинов 105 . Нижние чины служилого состава, имевшиеся налицо (43 911 казаков), в процентном соотношении распределялись следующим образом: 20 % – приготовительный разряд, 57,5 % – строевой разряд и 22,5 % – запасной разряд. На действительной службе в строевых частях состояло 198 офицеров и 5377 нижних чинов, всего 3,1 % мужского казачьего населения (для сравнения: в Донском казачьем войске – 3,7 %, в Кубанском – 4,2 %, в Уральском – 4,4 %, в Семиреченском – 4,9 %, в Амурском – 5,1 %). Численность негодных к службе казаков (11 083 человека) составляла 20,1 % ко всем обязанным службой.

Как уже говорилось, войско было разделено на три военных отдела, каждый из которых, в свою очередь, делился на два полковых округа. Полковые округа являлись районами комплектования казачьих полков всех трех очередей. Из этого следует, что в каждом полковом округе формировалось три полка: один первоочередной и два льготных, следовательно, в каждом военном отделе формировалось шесть казачьих полков: два первоочередных и четыре льготных. На территории 1-го военного отдела формировались 2, 6, 7, 8, 13 и 14-й Оренбургские казачьи полки, на территории 2-го военного отдела – 1, 5, 9, 10, 15 и 16-й Оренбургские казачьи полки, на территории 3-го военного отдела – 3, 4, 11, 12, 17 и 18-й Оренбургские казачьи полки. Первоочередные казачьи части дислоцировались в Казанском, Киевском, Варшавском, Туркестанском и Петербургском военных округах. К 1914 г. дислокация и подчиненность оренбургских казачьих частей первой очереди иллюстрируются данными, приведенными в таблице 1.

Таблица 1

Сотня несла военно-полицейскую службу в Оренбурге, по линии Ташкентской железной дороги и на уральских заводах.

Казак почти полностью формировался в станичной атмосфере. В заслугу войсковой администрации можно поставить небывалое не только для казачества, но и для всей страны развитие системы народного образования и просвещения в войске. На территории войска к 1900 г. действовало 506 станичных и поселковых школ (156 мужских, 153 женских и 168 смешанных) 106 , из которых восемь с курсом двуклассных, а остальные с курсом одноклассных сельских училищ. В 1-м военном отделе имелось 127 школ, во 2-м – 176 школ и в 3-м – 203 школы. На их содержание войско ежегодно расходовало свыше 160 000 руб. из общественных сумм и до 2500 руб. из войскового капитала.

В большинстве поселков было две школы – мужская и женская, поселков, не имевших школ вообще, в войске к началу ХХ в. не было. Именно в школах казаки проходили курс первоначальной строевой подготовки. Учеба длилась шесть месяцев – с октября по март, заканчиваясь перед началом посевной. Ежедневно казачата занимались не более шести часов. В школах преподавались следующие предметы: Закон Божий, русский язык, церковно-славянский язык, арифметика и чистописание 107 . Учебная нагрузка составляла 26 часов в неделю. Между прочим, посещение школ было обязательным для всех казачьих детей начиная с 8 лет. Именно эта мера вывела войско на первое место по уровню грамотности среди других. К началу ХХ в. до 70 % казаков и до 50 % казачек было грамотно, неграмотной была лишь часть стариков, служивших до 1871 г., а также дети до 7 лет. В 3-м военном отделе уже в 1902 г. существовала 99 %-ная, или всеобщая, грамотность 108 . На мой взгляд, это уникальный показатель для российской глубинки начала ХХ в.

Отличительными чертами казаков некогда считались набожность, монархизм, чинопочитание, любовь к войску, смелость, инициативность, простота в обращении, чувство товарищества. Но постепенно многие из этих черт становились достоянием истории, уходили в прошлое. На смену им в начале ХХ в., в основном в среде казачьей молодежи, пришли совершенно нехарактерные ранее явления: алкоголизм, приобретший массовый характер, упадок дисциплины, рост непонимания и проявление неуважения по отношению к старикам, апатия в отношении военной службы. Эти явления наблюдались тогда не только в Оренбургском войске, но и в других казачьих войсках. Расходы населения на водку в три раза превышали общественные расходы всего войска. Только, по официальным данным, в 1907 г. на душу населения всех сословий в войске приходилось 9,2 литра 40-градусной водки 109 . Но, как известно, значительная часть алкоголя производилась самими казаками в своих хозяйствах и не могла быть учтена, а кроме того, помимо водки потреблялись и другие спиртные напитки. Таким образом, реальные масштабы потребления спиртных напитков были гораздо большими.

Чрезмерное потребление алкоголя сказывалось на генофонде казаков. Пьянство породило среди казаков лень, отсутствие хозяйственности. Тяжелый домашний труд обычно поручался дешевым наемным работникам (например, казахам) или взваливался на плечи казачек 110 . Пьянство, недисциплинированность, неприятие авторитетов, безразличие к окружающему миру и замкнутость, особенно в среде казачьей молодежи, являлись формами социального протеста и, вероятно, были связаны с трудностями самореализации в условиях мирного времени. В качестве меры дисциплинарного наказания для казаков дурного поведения было откомандирование их на полевую службу на срок до четырех лет, если они состояли в строевом разряде. Отставных казаков выселяли на срок до четырех лет в отдаленные от постоянного места жительства станицы. Эти меры были установлены в 1886 г. как временные, но в 1891-м и 1895 гг. продлялись, за исключением права ссылки. В таком состоянии казачество вступило в ХХ век. Мощнейшим катализатором для выплескивания всего отрицательного, что накопилось в казачестве за предыдущие десятилетия, стал 1917 год.

Говоря о предпосылках революции и Гражданской войны в казачьих областях, нельзя не упомянуть об уже сформировавшейся к началу ХХ в. особой группе внутри казачества – станичной интеллигенции (например, фельдшеры, агрономы, учителя). Эта категория включала лиц интеллектуального труда, не отошедших в полной мере от образа жизни простых казаков, по долгу службы постоянно соприкасавшихся с ними и оказывавших, в силу своего положения, образованности, авторитета, личных качеств значительное влияние на станичную и поселковую атмосферу. Представители этой группы лиц могли не принадлежать к казачьему сословию, но именно они претендовали на неформальное лидерство в станицах. Как правило, это были лица, настроенные антиправительственно. Речь идет именно о сельской интеллигенции, поскольку, во-первых, большинство казаков жило вне городов, а во-вторых, в замкнутой станичной атмосфере влияние этой группы на сознание казачества было особенно сильным. В 1917 г. и позднее представители этой группы постепенно перешли к поддержке идей саморасказачивания и своими идеями принесли огромный вред казачеству, фактически расколов его в период наиболее трудных испытаний. Именно представители казачьей интеллигенции сыграли важную роль в оппозиции режиму Дутова.

Род и семья Дутовых

Род Дутовых восходит к волжскому казачеству. Волга издревле была важнейшей водной артерией Восточной Европы и имела колоссальное значение в торговле Руси с Востоком. Именно этот фактор привлекал сюда любителей легкой наживы за чужой счет. Уже с XIV в. известны действовавшие здесь ушкуйники. Кроме того, в пограничном с Золотой Ордой Поволжье находили убежище беглые крестьяне из Северо-Восточной Руси. Таким образом, в этом регионе со Средневековья существовали условия для формирования казачества. В XVI в. на Волге одновременно сосуществовали как городовые казаки, находившиеся на службе у русского правительства, так и вольные «воровские» казаки, постепенно также переманивавшиеся на службу государственной властью. Именно ко второй категории относился знаменитый покоритель Сибири Ермак Тимофеевич 111 .

Фамилию Дутов специалисты связывают со словом «дутый» – полный, толстый или надутый, сердитый 112 . Несомненна также ее связь со словом «дуться», соответствующее прозвище (Дутик, Дутка, Дутый и т. п.) «могли дать либо тому, кто дуется, дует губы, либо гордому, надменному человеку. Однако не исключено, что так могли прозвать толстого, полного человека – например, в говорах дутыш , дутик (здесь и далее выделено в тексте. – А. Г. ) – «раздутая вещь, пузырь», а также «человек полный в лице или вообще плотный коротыш, толстячок» (ср. слова того же корня одутловатый , раздутый )» 113 . И если посмотреть на фотографии Александра Ильича, он действительно кажется таким, полным и надутым. По одной из легенд, атаман не допускал употребления своей фамилии в родительном падеже, ему слышалось, что говорят не про атамана Дутова, а про атамана дутого. Однако это только легенда. В XVI–XVII вв. было распространено прозвище Дутой (Дутый) и аналогичные ему. Документы того времени сохранили упоминания о винницком мещанине Иване Дутом (1552 г.), московском торговом человеке Петре Дутом (1566 г.), литовском мужике Ивашко по прозвищу Дутка (1648 г.), кроме того, по документам 1614 г. известен волжский казак Максим Дутая Нога 114 . И хотя Дутовы также вели свой род от волжских казаков, доказательств их родства с этим человеком пока не обнаружено.

О происхождении Дутова до сих пор было известно крайне мало. Основные и наиболее достоверные данные содержала его официальная биография, изданная в 1919 г. В ней отмечалось, что «Александр Ильич Дутов происходил из староказачьей семьи. Род Дутовых до начала 19-го века жил в Самаре, так предки были волжские казаки, в частности принадлежащие к Самарскому казачьему войску. С уничтожением этого войска и лишением его земель, самарские казаки переселились в Оренбургское войско, и в числе переселенцев, не желавших выйти из казачества, был и прадед Дутова казак Степан. Дед Александра Ильича служил уже Оренбургскому войску и в чине Войскового Старшины закончил свое земное существование. Отец Атамана, Илья Петрович, отставной генерал-майор, здравствует и поныне и всю службу провел в рядах Оренбургского Войска, главным образом, в Туркестане, принимая участие в покорении Средней Азии и в войне с турками на Кавказе. Жизнь отца А.И. (здесь и далее так указываются инициалы Дутова. – А. Г. ) была полна походов, скитаний и переездов, и вот на походе из Оренбурга в Фергану, в городе Казалинске, 6 августа 1879 г. родился у него сын Александр, ныне Войсковой Атаман» 115 . Эти сведения, изложенные для официальной биографии, по всей видимости, самим Дутовым, являются весьма отрывочными.

В собрании РГИА удалось обнаружить документы о дворянстве рода Дутовых, которые существенно расширяют имевшиеся до сих пор сведения. По обнаруженным мной данным, первым известным предком атамана следует считать самарского казака Якова Дутова, жившего во второй половине XVIII в. 116 Примерно в 1787–1788 гг. у него родился сын Степан, поступивший на военную службу в марте 1807 г. и дослужившийся впоследствии до чина урядника (1809 г.) и зауряд-хорунжего (1811 г.) Оренбургского казачьего войска. В его служебных документах особо отмечалось, что «в разных годах в линейной службе находился… Российской грамоте знает…» 117 . В июне 1811 г. в Самаре Степан женился на восемнадцатилетней дочери отставного казака 118 (по другим данным – на дочери капрала 119) Анисье Яковлевне.

У Дутовых родилось три дочери: Мария (1814 г.), Аграфена (1817 г.) и Александра (1819 г.), а 27 декабря 1817 г. на свет появился сын Петр – дедушка атамана Дутова. Петр Степанович уже числился казаком станицы Оренбургской, той самой, к которой позднее будут приписаны его многочисленные потомки, в том числе и сам А.И. Дутов. Дед оренбургского атамана прошел все ступеньки казачьей иерархии, поступив на службу казаком из вольноопределяющихся в июне 1834 г. Уже на следующий год он получил должность писаря Войсковой канцелярии Оренбургского казачьего войска, а в марте 1836 г. был произведен в урядники. В 1841 г. П.С. Дутов повышен до старшего писаря Войскового правления, в 1847 г. уже в должности протоколиста. Наконец, в 1851 г. Дутов за выслугу лет был произведен в хорунжие и как выслуживший четырехлетний срок ранее Высочайшего манифеста от 11 июня 1845 г. (повысившего требования к получению потомственного дворянства с XIV до VIII класса Табели о рангах) получил права потомственного дворянства, значительно повысив как свой социальный статус, так и статус всех своих потомков 120 , которым, впрочем, впоследствии все равно приходилось подтверждать свои права на принадлежность к дворянству. В 1854 г. он уже в чине сотника. Как чиновник, находившийся при войсках, П.С. Дутов был награжден бронзовой медалью в память Крымской войны 1853–1856 гг. на владимирской ленте 121 . Последующие десять лет (1855–1865 гг.) он прослужил экзекутором Войскового правления Оренбургского казачьего войска. Итогом его многолетней службы был чин войскового старшины, а последняя известная должность деда атамана Дутова – архивариус Войскового правления (1879 г.) 122 . Потомственная казачка Татьяна Алексеевна Ситникова подарила мужу четырех сыновей: Алексея (1843 г.), Павла (1848 г.), Илью (1851 г.) и Николая (1854 г.) и четырех дочерей: Екатерину (1852 г.), Анну (1857 г.), Татьяну (1859 г.) и Александру (1861 г.). Дутовы владели домом в станице Оренбургской – казачьем предместье города Оренбурга.

Старший сын Алексей, судя по всему, умер еще в юности. Двое других, Павел и Илья, пошли по стопам отца и отдали все свои силы служению родине и родному войску. Павел Петрович получил общее образование дома, а военное «приобрел на службе практически» 123 . Дядя будущего оренбургского атамана принял участие в кампаниях 1875-го и 1879 гг., однако в сражениях не участвовал и ранен не был. Впоследствии он выслужил чин полковника. Был награжден орденами Св. Станислава 3-й степени (1875 г.) и Св. Анны 3-й степени. Скончался в Оренбурге в 1916 г. от паралича 124 .

Отец будущего казачьего вождя, Илья Петрович, по сравнению со своим старшим братом получил более солидное образование: окончил Оренбургское казачье юнкерское училище по 1-му разряду и Офицерскую кавалерийскую школу «успешно». Был настоящим боевым офицером эпохи туркестанских походов. С 1874-го по 1876 г. и в 1879 г. он находился в войсках Амударьинского отдела, где служба считалась за военный поход. В Государственном архиве Оренбургской области сохранились его записки о пути следования отряда от города Казалы до Петро-Александровского укрепления летом 1874 г. 125 Записки представляют собой очень подробное описание пройденного маршрута протяженностью в 595 верст.

Принимал он участие и в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. на территории Азиатской Турции, причем непосредственно участвовал в штурме Карса. В 1880 г. находился в составе войск Саракамышского действующего отряда, а в 1892 г. – в составе Памирского отряда (казаки сотни Дутова принимали участие в схватке с афганцами на посту Яшиль-Куль 126). В мае 1904 г. Дутов-старший получил в командование 5-й Оренбургский казачий полк, расквартированный в Ташкенте. В 1906 г. принял 4-й полк, стоявший в городе Керки Бухарского ханства, а в сентябре 1907 г. был произведен в генерал-майоры с увольнением от службы с мундиром и пенсией. За годы службы Илья Петрович был награжден орденами Св. Станислава 3-й степени, Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, Св. Станислава 2-й степени, Св. Анны 2-й степени, Св. Владимира 3-й и 4-й степеней, орденом Бухарской золотой звезды 2-й степени; серебряными медалями за Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. и в память царствования императора Александра III на Александровской ленте 127 . Кроме того, Илья Петрович имел земельный надел в Троицком уезде Оренбургской губернии 128 . За его женой был деревянный дом в Оренбурге и благоприобретенный земельный участок в 400 десятин 129 .

Дожил Илья Петрович и до стремительного карьерного взлета своего старшего сына, ставшего Войсковым атаманом. Супругой Ильи Петровича и матерью будущего атамана была Елизавета Николаевна Ускова – дочь урядника, уроженка Оренбургской губернии. По некоторым данным, среди ее предков был комендант Новопетровского укрепления подполковник И.А. Усков, помогавший Т.Г. Шевченко в период пребывания последнего под арестом в укреплении. Это родство впоследствии предопределило интерес Дутова к оренбургскому периоду жизни Шевченко.

Сам Дутов был причислен к потомственному дворянству в конце апреля 1917 г. 130 – в петроградский период своей деятельности (по всей видимости, послефевральские реалии и демократическая риторика не помешали ему позаботиться об утверждении семьи в дворянском сословии). Добавлю, что начиная с отца и дяди оренбургского атамана Дутовы стали элитой оренбургского казачества, и неудивительно, что Александр Ильич впоследствии смог претендовать на пост Войскового атамана.

Молодые годы

5 августа 1879 г. во время ферганского похода в городе Казалинске Сырдарьинской области у есаула Дутова и его супруги родился первенец Александр – будущий оренбургский атаман. Крещен он был 15 августа в Казалинской Казанской церкви, о чем сделана запись в метрической книге церкви под № 43. В качестве восприемников при крещении младенца выступил дядя, сотник 1-го Оренбургского казачьего полка Николай Петрович Дутов, и жена войскового старшины Михаила Алексеевича Пискунова Евдокия Павловна 131 . Младший брат Дутова Николай, впоследствии секретарь Орской уездной земской управы 132 , родился в 1883 г. Будущий атаман был приписан к станице Оренбургской. В семь лет он начал ходить в школу Летниковой, а затем для подготовки к кадетскому корпусу в школу Назаровой. В период обучения отца в Офицерской кавалерийской школе в 1888–1889 гг. Александр жил в Петербурге и учился в одной из школ столицы, а позднее посещал занятия в училище Жоравович в Оренбурге 133 .

В 1889 г. Александр поступил на войсковую стипендию в Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, где был в числе средних учеников. Однокашник Дутова по корпусу, училищу и академии Генерального штаба генерал-майор С.А. Щепихин впоследствии вспоминал: «Шурка» (так звали его ближайшие друзья), «дутик-карапузик», «каракатица», «тетка» – вот, кажется, все прозвища школьников, умеющих обычно метко и надолго припечатать каждому определенный штемпель. Видимо, у Александра Ильича не было особенно ярких черт, которые могли бы привлечь внимание товарищей детства. Так он и рос среди нас, не выделяясь из золотой середины ни учением, ни поведением. Среди своих оренбур[ж]цев (оренбургских казаков у нас в корпусе было от 15 до 25 % всего состава) он пользовался некоторым вниманием, так как все они знали, по рассказам родителей, его отца – лихого командира полка. В корпусе он пользовался достатком, так как отец мог баловать его карманными деньгами. Жадным не был, но не был особенно и щедр. Скорее это была скуповато-эгоистическая натура. Средние способности угнетали его: он сильно «зубрил», чтобы выбиться на поверхность, но это ему так и не удалось до конца. Физически он был вполне здоров, даже цветущ, но развития был очень слабого: гимнастика и танцы, а также и «фронт» (строевые занятия) были его слабым местом всегда. Он, видимо, сильно от этого страдал, но характера вытренировать себя не проявлял. В младших классах был в достаточной мере слезлив и обстановка корпуса, особенно в первых классах, его явно угнетала. Много этому способствовала первая встреча, оказанная ему на первых же шагах: при виде пухлого, розово-ланитного, малоповоротливого малыша второклассники и «старички» (оставшиеся на второй год в 1-м классе) взяли его в оборот. Шлепали по щекам и другим мягким частям, тычки и щипки быстро вывели из равновесия новичка, и он заревел. Помню этот неистовый рев и удирание под защиту офицера-воспитателя. Долго он за эту жалобу носил кличку – «ябедник»! Ни ярких шалостей и проказ, ни примерного поведения – все обычно серое, не предвещало, что в будущем из него сконструируется «вождь» 134 .

Автор этой характеристики в своих воспоминаниях стремился всячески очернить Дутова, что, на мой взгляд, связано с тем, что С.А. Щепихин в годы Гражданской войны не сумел достичь высот своего менее талантливого ровесника Дутова, получившего общероссийскую известность. Вместе с тем факты, приведенные Щепихиным, не должны вызывать сомнений, поскольку вряд ли являются вымышленными, он просто концентрирует свое внимание в основном на негативных чертах Дутова и отрицательных моментах его жизни, а кроме того, это практически единственное свидетельство о ранних годах Дутова. Вероятно, сам Дутов для своей официальной биографии сообщил несколько иные сведения, что его «кадетская жизнь была однообразна: ученье, праздничные отпуски к родным, так как родители почти все время жили в Туркестане. Только лето было праздником. Еще мальчиком А.И. горячо любил природу и свои родные степи. Целые дни проводил он в лугах и степи, участвуя в сельских работах со своими станичниками, или же бродил с ружьем по озерам и речкам, зачастую по неделям живя в лугах и закаляя себя в тяжелых переходах в жару и привыкая к скромному питанию и простым ночлегам у костра в степи. Любовь к природе и знакомство с трудовой жизнью казаков оказали для будущей работы Атамана большую помощь. Неприхотливая жизнь и постоянные лишения закалили здоровье А.И., и только этим можно объяснить ту кипучую энергию и бодрость, каковая присуща нашему Атаману на его посту. В холерную эпидемию 1891 года А.И. жил в поселке Ново-Черкасском, тогда Воздвиженской станицы, видел несовершенство врачебной помощи, и с детских лет запал этот существенный недостаток в душу Атамана, и ныне на своем посту он широко идет навстречу врачебному персоналу в деле санитарной помощи населению станиц. В кадетские годы А.И. прочитал всех русских классиков и особенно увлекался историей; страсть к чтению была отличительной чертой Атамана. В короткие праздники А.И., приходя к родным, очень редко уходил из дома, предпочитая развлечениям книгу» 135 . Сложно сказать, насколько достоверны эти сведения и не выдавал ли сам атаман и его соратники желаемое за действительное.

В 1890-х гг. учебный план кадетского корпуса, в котором учился Дутов, включал такие предметы, как Закон Божий, русский язык и словесность, французский и немецкий языки, математику, начальные сведения из естественной истории, физику, космографию, географию, историю русскую и всеобщую, законоведение, чистописание и рисование 136 .

Разумеется, Дутов, благодаря положению своего отца, имел самые благоприятные стартовые условия для службы, и в этом отношении можно утверждать, что талантливым самородком, как, например, Л.Г. Корнилов, он не являлся.

Л. И. Футорянский.

Одной из многовековых особенностей истории Оренбургского края было наличие казачества. В отличие от яицкого, донского и других казачьих войск, Оренбургское возникло не на базе бывшей крестьянской вольницы, а по воле правительства . Оно было учреждено указом царицы Елизаветы Петровны в 1746 г. для защиты российских границ от кочевников. Думается, нелепы утверждения, которые разделяют некоторые историки и публицисты, ведущие возникновение оренбургского казачества с конца ХVI в., когда еще не было ни Оренбургской губернии, ни Оренбурга.

Первым атаманом ОКВ был В. И. Могутов. Ныне в Бузулукском районе есть поселок, носящий его имя. В состав ОКВ вошли самарские, уфимские, алексеевские городовые казаки, ставропольское войско крещеных калмыков, исетские казаки, отдельные команды донского, малороссийского и яицкого казачества, отставные солдаты, беглые люди, поселившиеся в крепостях боярские дети и служилые дворяне. Возникшее войско было многонациональным по своему составу: при преобладании в нем русских были украинцы, татары, башкиры, калмыки и представители других национальностей. Штат ОКВ составлял 1099 жалованных, 703 маложалованных и 3080 безжалованных казаков.

В линиях крепостей на территории края, возникших в ХVIII в., и в его гарнизонах бесспорно преобладали казаки (из 41 крепости в 25 были казачьи гарнизоны). Религия оренбургских казаков не была моноправославной. Здесь кроме православных были мусульмане, ламаниты и сектанты.

Во время крестьянской войны 1773–1775 гг. на сторону восставших перешли казаки станицы Татищевской во главе с сотником Т. Подуровым. 600 оренбургских казаков участвовали в осаде Оренбурга. Восставших казаков в Челябинске возглавили атаман М. Уржунцев и хорунжий Н. Невзоров. Без боя сдавались пугачевцам безжалованные и маложалованные казаки станиц Нижнеуральской, Кичигинской, Колчинской, Магнитной, Карагайской, Петропавловской, Степной .

Оренбургское казачье войско приняло самое активное участие в Отечественной войне 1812 г. В освободительном походе в Европу героически сражались 8 полков оренбургских казаков.

Особую роль в истории ОКВ сыграло Положение о нем от 12 декабря 1840 г., согласно которому все крестьяне, проживающие на землях войска, приписывались в казаки, что способствовало значительному их росту. Крестьянство встретило эту меру сопротивлением. «Положение» четко определяло границы войска, в состав которого вошли Троицкий и Верхнеуральский, а также значительная часть Челябинского, Орского и Оренбургского уездов. В войске должно было быть 10 полков. В пореформенный период ОКВ окончательно превращается в военно-феодальное сословие.

Принятое в 1870 г. «Положение об общественном управлении» дало право выбора органов станичного самоуправления. Однако при этом оно ввело представительство десятидворок, которое по сути дела сводило на нет право прямого и всеобщего голосования казаков в местном самоуправлении. Однако в каждой станице был сбор, станичное правление, соответствующий суд, атаман. Эта реформа лежала в русле преобразований 60–70-х гг. России. Однако «Положение об общественном управлении станиц казачьих войск», принятое в 1891 г., сократило и сузило самоуправление в станицах. Устанавливается таким образом факт, что как и по всей России, самоуправление казаков пережило период реформ и контрреформ.

К концу ХIХ - началу ХХ вв. Оренбургское казачье войско оставалось 3-м по численности среди казачьих войск России. По переписи 1897 г. в нем насчитывалось 365 тыс. казаков. К 1916 г. численность казачьего населения значительно возросла и составила 579 тыс. человек. Казачье население продолжало жить в основном в сельской местности. В городах было всего 8 тыс. 106 казаков, или 2,2% .

Верховным собственником казачьих земель была казна, земля находилась в пользовании войска и делилась на три категории: станичные, войсковые, офицерские и чиновничьи. Большая часть из них - станичная. С ростом населения она увеличивалась. В 1900 г. она составляла 67,7%, в 1916 г. - 82,5%. На втором месте шли войсковые, или, как их еще называли, запасные земли. В 1900 г. - 36,7%, а в 1916 - 11,1%.

Земли офицеров и чиновников составляли в начале ХХ в. 5,6%, а в 1916 г. - 6,4%. Поскольку офицеры и чиновники - это только 0,1% состава населения, то ясно, что земли, находившиеся в их руках, в среднем на каждое хозяйство были в 10–15 раз больше станичного надела рядового казака. Указанные земли закреплялись за офицерами на правах потомственного владения с ограничением права продажи. Более 60% этих земель сдавалось в аренду. Редко кто из потомственных владельцев вел свое хозяйство. Станичные земли пополнялись за счет войсковых.

Только 40–60% станичной земли шла на пай, остальные - на пастбища и «общественные» нужды .

В Оренбургском казачьем войске к концу ХIХ - началу ХХ вв. сложилась общинно-надельная форма землепользования.

Иногородние, даже живущие в станицах, не имели права на паевую землю, а за ту, которую им выделяли под строения и сады, они платили «посаженную» плату (по 5 копеек за сажень). Таких иногородних считали оседлыми, но такое положение было доступно только части иногородних. Ее имели только 47,3% их числа. Они имели право пользоваться (хотя и ограниченно) общественным выгоном. Земледелием занималось в Оренбургском войске меньше половины иногородних, остальные были чернорабочими, ремесленниками и торговцами. Для решения аграрного вопроса в Оренбургском войске не было нужды в конфискации земель трудового казачества. Для этого было достаточно конфисковать помещичьи и офицерские земли.

Рост расходов по снаряжению на 20-летнюю службу, аренда казачьих земель вели к дифференциации хозяйств на кулацкие, середняцкие и бедняцкие. По данным Машина М. Д., картина расслоения в оренбургском казачестве была такова: 33,4% - малосеющие, 43,8% - среднесеющие и 22,7% - многосеющие. 48% было безлошадными и малолошадными, 25% имели среднюю обеспеченность лошадьми и 22% были многолошадными, т.е. бедняцких хозяйств было 33,4 - 48%, 43,8 - 25% середняцких, богатых 22,8 - 22% .

Под влиянием первой революции в России началось пробуждение казачьих масс. Русско-Японская война, полицейская служба вызвали нарастание оппозиционных настроений. Оренбургское войско для борьбы с революционным движением выделило 2 полка 2-й и 6 полков 3-й очереди. Все это обострило нужду в казачьих массах, стало катализатором оппозиционных настроений. Волнения в той или иной степени охватили 5 полков Оренбургского войска, появились и элементы брожения в отдельных станицах .

Рост оппозиционных настроений обнаружился и на выборах в I Государственную Думу. Все три депутата от оренбургского казачества были трудовиками, во II Думе от Оренбургского войска был 1 депутат-трудовик. В адрес оренбургских казаков-депутатов поступили протесты против полицейской службы от 8-го и 14-го Оренбургских казачьих полков. Однако в целом царизму удалось системой мер удержать казачество на своей стороне . После поражения революции наблюдались только отдельные оппозиционные выступления в казачьих частях и станицах.

Первая мировая война резко ухудшила положение основной массы оренбургского казачества, выветривала монархические иллюзии в казачьей среде. В дни Февральской революции оренбургские казаки не поддержали свергнутую монархию.

После Февраля началась демократизация казачьего управления. Созывались съезды казаков, на которых выбирали атаманов. В апреле-мае 1917 г. на 1-м съезде Оренбургского казачьего войска был избран атаманом генерал Н. П. Мальцев (товарищем председателя этого съезда был избран Н. Д. Каширин), а в сентябре 1917 г. на втором съезде оренбургского казачества был избран атаманом А. И. Дутов .

После Февральской революции одновременно с Советами рабочих и солдатских депутатов на территории Оренбургского войска стали возникать Советы, в которых были представлены и казаки, в частности в городе Троицке. Сравнительно поздно, в начале июля, возник Совет казачьих депутатов в Оренбурге, который тогда же слился с Советом рабочих и солдатских депутатов. Создание Советов в станицах было тогда еще редким явлением. Выборные комитеты из нижних чинов создавались и в некоторых казачьих частях, например во 2-м запасном полку. В казачьих частях принимались решения о смещении реакционного командования. Так было в 6-м Оренбургском полку. Стали наблюдаться случаи отказа казачьих частей выполнять репрессивные приказы против солдат и крестьян. Отказался выполнить приказ о подавлении беспорядков среди солдат 5-й Оренбургский казачий полк. За братание с немцами подлежала расформированию 1-я Оренбургская казачья дивизия. В отдельных наиболее крупных станицах уже в период двоевластия возникали организации РСДРП (в Илецкой защите, Краснохолмской).

Нарастание противоречий в казачьей среде обнаружилось на Первом съезде оренбургских казаков. Однако в июльские дни Временному правительству удалось активно использовать 5-й Оренбургский казачий полк для подавления солдатских волнений. При обсуждении событий июльских дней в Петрограде на Оренбургском Совете рабочих, солдатских и казачьих депутатов представители казачьего офицерства потребовали беспощадных мер борьбы с большевиками. Однако Совет отверг это предложение.

В дни корниловщины есаул Оренбургского казачьего войска А. Г. Нагаев, ставший с 14 июля 1917 г. Председателем казачьей секции ЦИК, сыграл важную роль в организации отпора Корнилову (выступление на Госсовещании против Каледина, посылка агитаторов в казачьи части, проведение совещания членов фронтовых и армейских казачьих комитетов). Против корниловщины активно выступил 12-й Оренбургский казачий полк.

Накануне Октября реакционные офицеры были изгнаны из 5-го Оренбургского казачьего полка, проявил неповиновение 1-й Оренбургский казачий полк. Часть казачьих частей еще участвовала в подавлении национально-освободительного движения (17-й и 4-й Оренбургские казачьи полки). Однако уже имелись случаи отказа от участия и в этих акциях (военно-пулеметная команда 17-го Оренбургского казачьего полка). Возникли новые Советы казачьих депутатов в Челябинске и Верхнеуральске.

К этому моменту неугодных для Дутова казаков стали исключать из казачьего сословия за отстаивание прав трудовых элементов, за инакомыслие. Так был исключен из казаков и А. Г. Нагаев.

С победой Октябрьского восстания, с переходом на основе решения II Всероссийского съезда Советов власти в стране к ним, в Оренбурге была сосредоточена власть в руках атамана Дутова. Была закрыта большевистская газета «Пролетарий», арестованы видные депутаты от рабочих, развернулись карательные экспедиции в деревнях и станицах по изъятию «излишков» хлеба.

7 ноября в результате перевыборов Совет солдатских депутатов стал по преимуществу большевистским. Это привело к тому, что и в объединенном Совете рабочих, солдатских и казачьих депутатов стали преобладать большевики. Аресты депутатов Совета вызвали в Оренбурге всеобщую стачку рабочих.

14 ноября 1917 г. в Караван-Сарае Совет рабочих, солдатских депутатов и представители воинских частей гарнизона создали Оренбургский Военно-революционный комитет с целью обеспечения перехода власти в руки Советов. Однако Дутов окружил Караван-Сарай и (ввиду отказа казаков арестовать заседавших), привлек для этой цели юнкеров. Разгром Совета, создание ВРК вызвали организацию подпольного отряда Красной гвардии, обращение за помощью в борьбе с Дутовым в центр страны. Всеобщая стачка захватывала новые слои рабочих города. Был организован успешный побег депутатов из дутовской тюрьмы . Ряды сторонников Дутова таяли.

Всеобщая стачка рабочих, наступление красногвардейских отрядов, подготовка к решительным действиям подпольного отряда - все это привело к тому, что Дутов и его 400 сторонников покинули Оренбург, где 18 января 1918 г. установилась Советская власть.

Итак, в указанный период число приверженцев Дутова резко сократилось. Дутов скрылся в Верхнеуральск, а затем в станицу Краснинскую, откуда весной 1918 г. ушел в Тургайские степи.

Обострившийся голод толкнул Советскую власть на твердые меры в борьбе за хлеб, повторившие дутовскую политику по изъятию хлебных излишков при помощи вооруженных отрядов. Крутые меры не понравились зажиточному и середняцкому казачеству. Местные советские руководители (С. М. Цвиллинг и А. А. Коростелев) не поняли позитивного характера казачьего нейтралитета, проявили торопливость, заявляя: «Кто не с нами, тот против нас», недооценили значение сословных уз и психологии, не учли стремление казачьей интеллигенции к сохранению самоуправления, хотя центральная Советская власть шла на его представление в форме казачьих Советов. Думается, проявлялось и некоторое нетерпение к отдельным представителям казачьей интеллигенции, например, к народному социалисту Н. Ф. Турчанинову. Требовалось больше терпимости и взвешенности в позиции по отношению к казачеству. В то же время часть казачества, непримиримо настроенная к Советской власти, стремилась подчинить своему влиянию остальную казачью массу. Отношения обострились. Однако еще возможно было найти компромисс, придать решению казачьей проблемы мирный характер.

Этому помешал налет наиболее ярых противников Советской власти - казаков на Оренбург в ночь с 3 на 4 апреля 1918 г. Ворвавшиеся в город около 1000 казаков учинили здесь зверскую резню. «Оренбургский церковно-общественный вестник» писал, что проникшие в город рубили «спящих людей, не оказывавших никакого сопротивления, даже не успевших подняться с постели…».

Этот день стал кровавым кошмаром для жителей города. Горы окровавленных 129 трупов, среди которых были обезображенные куски тел стариков, женщин и даже детей, которых хоронил Оренбург, не могли не вызвать ненависти и испуга не только по отношению к тем, кто ворвался в город, но и ко всему казачеству. Волна негодования захватила рабочих и жителей Оренбурга . Наступили тревожные дни ожидания новых налетов, страх обуял многих. Что же делать? И тогда было решено для «профилактики» подвергнуть артиллерийскому обстрелу те станицы, которые дали наибольший процент в отряд, совершивший злодеяние. Апрельские карательные экспедиции, организованные Советской властью и артиллеристом Ходаковым, принесли некоторое временное успокоение жителям города. Но надолго и болезненно запомнились казачьему населению, особенно тем четырем тысячам, чьи дома в результате обстрела сгорели. И когда начался мятеж Чехословацкого корпуса на территории Оренбургской губернии, когда здесь появились французские интервенты, пламя взаимной гражданской борьбы вспыхнуло с особым ожесточением. Дутовская армия резко выросла. Во многом ее вооружение было японским и американским. С 3 июля 1818 г. вновь установилась власть белоказаков в Оренбурге. За период с июля 1918 г. по январь 1919 г. дутовцы расстреляли каждого сотого жителя города, более четвертой части из них составили казаки, отказавшиеся воевать с Советской властью.

Особую роль в организации белоказачьих частей сыграл «Съезд объединенных станиц Первого округа». Он открылся 26 апреля 1918 г. в станице Нижнеозерная и объявил главной своей целью «борьбу с большевиками». Первоначально здесь были представлены по 1 казаку от 7 станиц. Позднее число присутствующих от станиц выросло. 8 июня 1918 г. съезд объявил себя малым кругом. Целые станицы и сотни казаков и казачьих частей исключались им из сословия за отказ воевать с Советской властью. О консервативности этого съезда свидетельствует его решение возродить телесные наказания. По нашим данным на основе документов Государственного архива Оренбургской области, у Дутова к октябрю 1918 г. было несколько более 20 тыс. сабель и штыков (по данным М. Д. Машина - не более 14 тыс.). У красных было тогда 4 Оренбургских красноказачьих полка.

В конце 1918 г. - в начале 1919 г. начался массовый переход казачьих частей на сторону Советской власти. В приказе Дутова от 31 декабря осуждалось дезертирство казаков из его армии. Речь шла о 8, 13, 14, 15, 23, 25 и 27 Оренбургских белоказачьих полках, которые в связи с этим дутовцы обвинили в предательстве .

Необходимо сказать о Директиве ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г. и было ли ее негативное влияние на судьбы казачества Оренбуржья. Документов о развертывании массовых репрессий по отношению к казачеству в указанный период не обнаружено. На заседании губкома РКП(б) и его Президиума Директива не обсуждалась . Очевидно, она даже в тот период в Оренбург не поступила, ввиду слабой связи с центром, о чем говорил в одном из своих докладов председатель Оренбургского губкома РКП(б) И. А. Акулов .

Об упразднении же казачьей автономии и ликвидации ее остатков документ нами найден. О секретной же Директиве ЦК РКП(б) речь, как нам думается, идет в другом документе И. А. Акулова от 2 июня 1919 г.: «Посылаю один белогвардейский листок, захваченный у казаков при нашем последнем наступлении и полученный мною от товарищей из 216 полка в последнюю поездку на позиции. Из предисловия к секретному циркуляру ЦК, сделанного белогвардейским штабом, вы увидите, из каких источников был информирован этот штаб о циркуляре. Очевидно, наши товарищи в Реввоенсоветах армий доверяют хранение подобных документов лицам мало надежным» .

Думается, трагическая ошибка, да и, пожалуй, больше преступление, по обстрелу казачьих станиц из артиллерии в ответ на кровавый набег на Оренбург стала тяжелым и поучительным уроком, предотвратившим новый виток репрессий против казачества, тем более, что в этот период, в январе-феврале 1919 г., происходил массовый переход частей оренбургского казачества на сторону Советской власти.

Поход Колчака приостановил этот процесс. В апреле-мае 1919 г. в двух корпусах, составлявших армию Дутова, наседавших на Оренбург, насчитывалось 14 тыс. сабель и штыков. В красных полках было тогда около 7 тыс. казаков. 13 сентября 1919 г. на территории Оренбуржья были окончательно разбиты колчаковские части и дутовская армия. В результате в Оренбурге скопилось около 30 тыс. пленных пехотинцев и 7–8 тыс. казаков . В октябре завершился переход основной массы казачества на сторону Советской власти. Не следует забывать, что в этот момент Деникин подходил к Туле.

Остатки дутовской армии отступили через Тургайские степи и пески Балхаша к Сергиополю на соединение с Анненковым в Семиречье. К марту 1920 г. близ города Чугучака они перешли китайскую границу. Дутов пытался сколотить здесь силы для нового похода против Советской власти. Чекисты решили выманить Дутова на советскую территорию, но это не удалось, и тогда атаман был застрелен.

С марта 1920 г. председателем Оренбургского губисполкома стал бывший казачий офицер прославленный Н. Д. Каширин. 3-й кавалерийский корпус под командованием Г. Д. Гая, в котором преобладали оренбургские казаки, принял участие в войне с Польшей. Сражалась на польском фронте и 10-я дивизия оренбургских казаков под командованием Н. Д. Томина. Оренбургские казаки пополнили тогда и Первую Конную армию.

В сентябре 1920 г. началось формирование из оренбургских казаков добровольческого корпуса для борьбы с Врангелем по инициативе Н. Д. Каширина. Корпус принял героическое участие в штурме твердынь Крыма, освободил Геническ, Феодосию, Керчь.

В начале XVIII века Русское правительство принялось осваивать особенно энергично земли вдоль верховьев реки Яика (Урала), вместе с примыкающими к ней отрогами Уральских гор и с кочевыми степями. До этого времени там повсюду размещались вольные Башкиры, но они почти без сопротивления позволили Русским основать вдоль Яика, Верхнюю пограничную линию с укрепленными городками Магнитная, Орск (1735 г.) и Оренбург (1742 г.). Не противодействовала они и переселению на эти земли десятков тысяч новых жителей. Таким образом, была учреждена Оренбургская губерния, охватившая провинции Уфимскую, Ставропольскую, Исетскую и Оренбургскую.

Исетские казаки получили большое пополнение камскими и уфимскими, к которым сразу же добавили волжских из под Самары вместе с группами «смоленской шляхты» и тех военнопленных иностранцев, которые оказались в районе Самары в результате Ливонских походов. В 1755 году последовал указ об учреждении Оренбургского Казачьего Войска, причем старшинство его службы стали вести от 1574 года, то есть от того времени, когда новый Уфимский городок занял казачий гарнизон. К основным кадрам Оренбургского Казачьего Войска стали также добавлять служилых казаков из западно-сибирских городов, с Верхнего Дона и из Тамбовской провинции. В следующие десятилетия сюда же попало немало запорожцев и штрафных с Нижнего Дона. Верстались в «казачьи службы» и некоторые солдаты из местной ланд-милиции, так же как прежние хозяева этой земли башкиры и нагайцы. Среди казаков оказался и хотон калмыков, расселявшихся по их станицам. Поощрялся переход магометан и буддистов в православие, но очень многие оставались в прежней вере, а если и переходили в православие, то только по наружности и понимали его очень своеобразно. Но без сомнения, совместная служба с природными казаками в полках и на линии стала отражаться на духовном складе недавних кочевников, хотя до наших дней все они по духу, быту и языку оставались только ответвлениями своих прежних народностей.

Казачье население располагалось по станичным городкам и посёлкам. Край оказался богатым изобильными рудами, солью и даже золотоносными песками. Когда здесь стала развиваться промышленность, то сюда направили тысячи русских рабочих основавшихся на жительство при городах и вокруг промышленных предприятий. Отдельно жили также мусульмане, оставшиеся вне «казачьей службы».

Казаки должны были нести постоянную службу охраны пограничья. Но кроме этого, они имели возможность заниматься земледелием и скотоводством, хотя этот богатый пространствами край никогда не отличался изобилием, из-за малоурожайной почвы и засушливого климата. Хлеба сеялись преимущественно яровые. По той же причине малодоходным было и скотоводство. Мелкий рогатый скот овцы, козы способствовали развитию рукодельного производства, известных оренбургских изделий из шерсти, платков, шалей, вуалей и перчаток. В старое время хозяева пахали землю, где кто хотел, а к распределению земельных фондов приступили только в конце прошлого столетия. Тогда для кочевников выделили «миллионный отвод», определили запасные войсковые земли, обозначили юрты станиц, посёлков и деревень. Первоначальный земельный пай казака состоял из 15 десятин.

До завоевания Туркестана главной задачей Казаков оставалась охрана новоприобретённых областей от набегов азиатских кочевников, при постоянной службе на редутах и пикетах.

В 1758 году Положение о донских казаках распространилось и на Оренбургское Казачье Войско. Во время восстания Пугачева Оренбургские Казаки оставались от него в стороне, отстояли Оренбург от осады Пугачевцев, а некоторые полки помогали усмирению в составе русских отрядов. За верность государю императрица Екатерина пожаловала казакам синий цвет - символ российской государственности; с тех пор брюки и околыш фуражки оренбургских казаков синего цвета.

При продвижении России на юго-восток, Оренбургское казачество понесло много кровавых потерь. В то же время некоторые полки Оренбургцев, уже от конца восемнадцатого столетия высылались на запад и участвовали в войнах России с французами и турками.

В 1819 году артиллерия ОКВ сведена в две конно-артиллерийские роты №№ 10 и 11. В 1842 году к Войску причислены калмыки, обретавшиеся в пределах Оренбургской губернии. После того как русские продвинулись в глубину Средней Азии, оренбургские казаки переведены с территориальной службы к отбыванию воинской повинности на обще-казачьих основаниях в иррегулярных полках, со своим конем, сбруей, холодным оружием и обмундированием.

По статистическим данным 1894 года во всех трёх отделах Оренбургской губернии проживало «Казаков общим числом 350614 душ обоего пола. Они размещались в 44 станицах, иногородних было по городам 17 тысяч, а магометан вне «казачьей службы» - 31872 души.»

Через 20 лет на фронт Первой мировой войны ОКВ выставило в Русскую армию 18 конных поляков, 2 отдельных и 6 запасных сотен, 3 пеших команды и 7 шестиорудийных батарей.

Оренбургскому Казачьему Войску давали высокий процент грамотности. В начале нашего века в казачьих городах и станицах было уже 452 учебных заведения, в средних школах за счёт Войска обучалось 168 юношей, а 12 студентов русских высших школ получали стипендии из войскового капитала. В Оренбургском казачьем училище готовилась к производству в офицеры молодежь из всех тех Войск, у которых не было своих военных училищ.

ОКВ призвано к жизни, как военное мероприятие русского правительства, но несмотря на это, несмотря на разноплеменность его состава, в 1917 году, после революции, оренбурские казаки оказались единодушной и крепко спаянной общественной организацией. Как и войска, образовавшиеся в процессах самостоятельного общественного развития, они возвратились к древнему казачьему народоправству, возродили Войсковой Круг, избрали Войскового атамана, не признала власти большевиков.

Весной 1918 года они начали повсеместные восстания против засилия красной гвардии. В средине июня в Оренбург возвратился атаман Дутов, отходивший на время в Тургайские степи, началась жестокая борьба за идеалы казачьего народоправства. При недостатке оружия и огнестрельных припасов, оренбуржцам приходилось оборонять свои земли и со стороны Волги и со стороны Туркестана. Когда армия адмирала Колчака отошла за Урал, открылся ещё один фронт - Северный, тогда оренбургским казакам пришлось оставить свой край и отступать на восток в Тяжелом зимнем походе через всю Сибирь. В марте 1920 года остатки Оренбургского Казачьего Войска ушли в направлении Китая или пробились в Приморскую область на Дальнем Востоке. Оставшиеся дома пережили все беды, выпавшие на долю казаков при советской власти и с 1991 года начали возрождение славных традиций Оренбургского казачества.

ИСТОРИЯ ОРГАНИЗАЦИОННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА И РАЗВИТИЯ ОРЕНБУРГСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА

В разделе указаны в хронологическом порядке, с указанием дат, приказов и распоряжений высших инстанций следующие сведения, касающиеся формирования, реорганизации ОКВ:

• на основании какого документа сформировано ОКВ;
• когда, где и кем сформировано ОКВ;
• какие воинские части (подразделения) или кадры явились основой формирования ОКВ;
• какие штатные структуры формировали ОКВ;
• было ли переформирование, переименование, перевод в другие воинские структуры;
• было ли расформирование, слияние с другим воинским формированием;
• другие данные имеющие характерное значение для истории ОКВ связанные с вопросами этого раздела.

1736 г.

Статский советник Кирилов получил от 11 февраля 1736 г. Высочайший Указ, которым повелено строить крепости, а основных солдат, беглых, ссыльных, людей и разного рода пришельцев в край зачислить в казаки.

(Полное собрание Законов Российской Империи*. 1736 г., ст.1890)

Высочайшим Указом на имя Казанского губернатора Румянцева, повелено из Симбирской губернии набрать 2000 казаков, для заселения края.

(ПСЗ. 1736 г., ст.7016)

По этому Указу в 1736 г. было заложено несколько крепостей, позднее вошедших в Оренбургское казачье войско (Нагайбакская, Миасская, Чебаркульская, Еткульская, Челябинская, Углы-Карагайская).

Императрицей Елизаветой Петровной подписан Манифест о поселении прощеных преступников по Оренбургской линии.

(1 ПСЗ. Т. XII , ст. 9006; Войсковой архив.** Опись 1744г., № 191).

По этому Манифесту в 1744 г. был образован особый нерегулярный казачий корпус.

Военная Коллегия Сената своим Указом повелела главному начальнику края представить ей штат и «Положение об Оренбургском казачьем войске.»

(Дело Войсковой канцелярии.*** Опись 1735-1780 гг., № 37)

Этим Указом все казачьи части были объединены в Оренбургское нерегулярное войско под властью одного атамана.

Оренбургское казачье войско было сформировано по представлению и ходатайству ученика Петра I , видного государственного деятеля, первого Оренбургского губернатора Ивана Ивановича Неплюева.

«В новоустроенных городах Оренбург и Табынск учреждены казаки из Уральских новокрещенцев-мещеряков, отставных солдат, охотников из беглецов, из Яицких и Сибирских казаков».

(1ПСЗ. Т. IX , ст.6890, 6893, 7024, 7054)

Часть (около двух сотен) Уфимских казаков переведена в г.Оренбург.

(1ПСЗ. Т. XI , c т.8630)

Самарские казаки в полном составе переведены в г.Оренбург.

Примечание:

1734 г. Самарские казаки были разделены на 3 роты, из которых одна дворянская.

Оренбургские казаки усилены причислением к ним казаков Исетского войска, охотников Яицкого войска и Сибирских городов, дворянских и казачьих детей, беглых холопов, отставных солдат и т.д.

(1ПСЗ. Т. XII , ст.9006)

1748 г.

В Оренбургское казачье войско зачислены Алексеевские и Сергиевские казаки.

Примечание:

1734 г. Алексеевские и Сергиевские казаки разделены на три роты из которых одна- Алексеевская дворянская.

Был утвержден штат «Нерегулярным людям Оренбургской губернии». В городе Оренбурге был образован Оренбургский казачий корпус из 2000 человек, из которых комплектовался Оренбургский казачий тысячный полк, разделявшийся на десять рот, из которых одна дворянская и одна калмыцкая. Прочее казачье население Оренбургской губернии выставляло для гарнизонной и линейной службы около 3000 человек. Положение о войске рассматривалось Военной Коллегией 6 лет. Штат войска был утвержден в том виде, как его представил И.И.Неплюев, с добавлением личного состава. Предписывалось учредить войсковую избу (канцелярию), состоящую из войскового атамана, войскового есаула и писаря. Из 5877 казаков 1797 были на жаловании, а остальные 4080 без жалования.

(Дело Войсковой канцелярии по описи 1735-1780 гг., № 37)

Ясачные крестьяне и татары Оренбургской губернии причислены к Оренбургскому казачьему войску.

(1 ПСЗ. Т. XXV , ст.19150)

Утверждено новое расписание нерегулярных команд Оренбургской губернии, при чем все население было разделено на 24 кантона: Оренбургских - 5 (из которых: первый формировался из Исетских казаков, третий - из Уфимских, четвертый - из Оренбургских, пятый - из Самарских, а второй - из казаков не вошедших в другие кантоны); Уральских - 2; Ставропольско-Калмыцких - 1; Башкирских - 11; Мещерякских - 5. Кроме того Оренбургский непременный полк из казаков г.Оренбурга, не причисленных ни к какому кантону.

(1 ПСЗ. Т. XXV , ст.18477)

Оренбургские казачьи полки № 1 и № 2 переформированы в один казачий полк № 1. Неспособные к службе, старые и женатые отпущены по домам.

(1 ПСЗ. Т. XXXIV , ст.26806)

К составу войска причислены служилые, ясачные татары и черкасы жившие в Оренбургской губернии.

(1 ПСЗ. Т. XXXIV , ст.26985)

Состоявшие на службе в войске киргизы и другие азиаты причислены к войсковому сословию.

(2 ПСЗ. Т. VI , ст.4418)

1832 г.

Около двух сотен пленных поляков зачислены в войско.

Конно-артиллерийские роты переформированы в батареи № 8 и № 9.

(2 ПСЗ. Т. IX , ст.6963)

1835 г.

В казаки обращены чины четырех поселенных линейных батальонов: Верхнеозерного, Таналыцкого, Магнитного и Степного, сформированные в 1804 г.

К составу войска причислен 1-й Оренбургский казачий полк, сформированный из 1 и 2 Тептярских полков.

(2 ПСЗ. Т.Х, ст.7985)

Утверждено «Положение об Оренбургском казачьем войске.»

(2 ПСЗ. Т. XV , ст.14041)

Войско получило свою территорию. В нее вошли: Челябинский, Троицкий, Верхне-Уральский, Орский уезды за исключением городов. Оренбургское казачье войско получило статус самостоятельной военно-административной единицы. Войско было разделено на два военных округа и на десять полковых. Учреждались должности окружных военных начальников и полковых командиров. При первых образовывались окружные дежурства, а при вторых - особые канцелярии. Для гражданского управления создавалось войсковое правление. Штатным расписанием предусматривалось в войске иметь 10 конных казачьих полков по 870 человек в каждом, конно-артиллерийскую бригаду из трех батарей в составе 774 человек и войсковую сотню мастеровых из 250 человек.

Утверждено положение о конно-артиллерийской бригаде Оренбургского казачьего войска в том же составе трех батарей.

(2 ПСЗ. Т. XVI , ст.15071)

К составу Оренбургского казачьего войска причислено Ставропольское калмыцкое войско.

(2 ПСЗ. Т. XVII , ст.15677)

Конно-артиллерийским батареям присвоены №№ 16, 17, 18.

В казачье сословие обращены крестьяне прилинейных уездов Оренбургского, Челябинского, Троицкого.

(2 ПСЗ. Т. XVIII , ст.16811)

Уфимский казачий полк упразднен.

(2 ПСЗ. Т. XX , ст.19356)

Установлено командирование команды от войска в Гвардию (24 человека в конно-гренадерский полк и 6 в гвардейскую конную артиллерию).

(2 ПСЗ. Т. XXI , 20490)

Войско усилено зачислением некоторого количества отставных солдат с семействами и потомством.

(2 ПСЗ. Т. XXVIII, ст.27124)

Командирование казаков в Гвардию отменено.

Входившие в состав войска башкиры обращены в гражданское состояние.

(2 ПСЗ. Т.37, ст.37907)

Входившие в состав войска мещеряки обращены в гражданское состояние.

(2 ПСЗ. Т. XL , ст.42282)

Утверждено «Положение об Оренбургском казачьем войске». Состав: пятнадцать полков №№ 1-15; девять пеших батальонов №№ 1-9; три конно-облегченных батареи №№ 1-3.

(Приказы Военного Министерства. № 260)

Александр II своим Указом преобразовал Военные округа, предписав «именовать их 1, 2, 3-м отделами Оренбургского казачьего войска». По утвержденному штату в управление военного отдела входили: атаман (по чину полковник или генерал-майор), его помощник из штаб-офицеров, старший адъютант с помощниками, делопроизводитель и наблюдающий за школами из числа обер-офицеров.

(Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Т.4 с 322)

Утверждено «Положение об Оренбургской учебной казачьей сотне».

(Приказы по Военному Ведомству, № 312)

Высочайшим приказом Войсковое дежурство было переименовано в Войсковой штаб с соответствующей реорганизацией его структуры. Должность штаб-офицера трансформировалась в помощника начальника штаба. Вся полнота власти по военным вопросам находилась в его руках.

(Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. - Челябинск, 1999 - с.153)

Повелено из отдельных Оренбургских сотен, находившихся на службе в Туркестанском крае, сформировать Оренбургские казачьи полки №№ 1, 2, 3, 4.

(Пр. В.В., № 353)

Утверждены: «Устав о воинской повинности» и «Положение о военной службе Оренбургского казачьего войска».

(Пр. В.В., № 196)

Правительство приняло «Положение о воинской службе Оренбургского казачьего войска», отменившее прежнюю систему комплектования по жеребьевке. Служилый состав Оренбургского казачьего войска разделился на приготовительный, строевой и запасной разряды. Зачисление в которые происходило раз в год. Общий срок службы был определен в 20 лет. Оренбургское казачье войско по этому «Положению» обязано было выставлять в мирное время 5 конных казачьих полков шестисотенного состава (30 сотен), 2 шестиорудийные и 2 четырехорудийные конно-артиллерийские батареи в составе артбригады, а в военные - 17 конных полков, 8 батарей шестиорудийного состава и запасную батарею. Пешие батальоны были упразднены. Это «Положение» просуществовало с незначительными изменениями до гражданской войны.

Повелено из сотен Оренбургского казачьего войска, находящихся на службе в Тургайской области, сформировать Оренбургский полк № 6; при этом на военное время число полков увеличено на один № 18, а №№ второочередных полков передвинуты на один - с № 7 по № 18.

(Пр. В.В., № 207)

Сформированы три местных казачьих команды: Оренбургская, Верхне-Уральская и Троицкая.

(Пр. В.В., № 76)

Из сотен Оренбургского войска, принимавших участие в Ахал-Текинской экспедиции, сформирован казачий полк № 5.

Оренбургские казачьи полки переименованы: № 1 в № 4, № 2 в № 5, № 4 в № 1, № 5 в № 2, при этом полки №№ 1 и 2 включены в состав десятой и тринадцатой кавалерийских дивизий, а вторая Оренбургская казачья батарея отпущена на льготу.

(Пр. В.В., № 260)

Сформирован Оренбургский казачий № 3 полк из четырех сотен, уволенных со службы в Туркестанском военном округе и из штаба и одной сотни полка № 6; прежний Оренбургский казачий полк № 3 назван № 6, а остальные сотни полка № 6, оставшиеся на службе в Казанском военном округе, названы: №№ 1, 2, 3 отдельная Оренбургская казачья сотня.

(Пр. В.В., № 112)

Установлено новое наименование конных полков войска без слова «№», а с цифрой перед названием; батареи получили наименование «казачьих», вместо «конно-артиллерийских».

(Пр. В.В., № 125)

Из двух сотен (№ 5 и № 6) 3-го Оренбургского казачьего полка сформирован Отдельный Оренбургский казачий дивизион.

(Пр. В.В., № 56)

Дивизионом командовал полковник А.Суворов. Дивизион вошел в подчинение начальника штаба Финляндского военного округа.

Сформирована Гвардейская 2 Оренбургская сотня вошедшая в состав Лейб-Гвардейского сводного казачьего полка.

(Пр. В.В., № 423)

1913г.

2, 3, 4, 5, 6 и 9 ОКП присвоены имена наиболее чтимых в нем военначальников, а так же исторических наименований с коими связано учреждение данного войска.

2-й Оренбургский казачий воеводы Нагого полк,

3-й Уфимско-Самарский казачий полк, ОКВ

4-й Исетско-Ставропольский казачий полк, ОКВ

5-й Оренбургский казачий атамана Могутова полк,

6-й Оренбургский казачий атамана Углицкого полк,

9-й Оренбургский казачий атамана Падурова полк.

1 ОКП стал именоваться 1-й Оренбургский казачий Его Имераторского Высочества Наследника Цесаревича полк.

На заседании Войскового Круга Оренбургского казачьего войска был впервые за всю историю его существования не назначен, а избран войсковой атаман. Им стал прежний атаман 1-го (Оренбургского) отдела войска генерал Н.И.Мальцев, получивший 64 голоса из 170.

Войсковой Круг принимает постановление ввести в действие «Положение о самоуправлении в Оренбургском казачьем войске».

Было принято решение вместо трех имевшихся ранее отделов (Оренбургского, Верхнеуральского, Троицкого) организовать по образцу Донского войска округа. Их стало 4. Четвертым округом стал Челябинский.

Созван 1-й Чрезвычайный Войсковой Круг. На Чрезвычайной сессии Круга Войсковым атаманом был избран войсковой старшина А.И.Дутов, с сохранением за ним должности председателя Союза казачьих войск.

Директивой от 13 декабря 1917 г. воинским частям, находившимся на фронте предписывалось возвращаться на территорию войска с оружием.

Декрет ВЦИК «Об организации управления казачьими областями».

В состав Юго-Западной армии генерал-лейтенанта А.И.Дутова вошли 1-3, 5-20, 23-25-й Оренбургские конные казачьи полки, Оренбургская пластунская казачья дивизия, 1-2, 4-10 казачьи батареи, инженерный полк, ряд госпиталей.

(Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. - Челябинск, 1999. - с.322)

Из сдавшихся казаков в Оренбурге был сформирован 4-й Красноказачий полк численностью более 3 тысяч человек.

(Футорянский Л.И. Рабочие, Крестьяне и казаки в период похода Колчака // Оренбургское казачье войско: Ист.очерки. - Челябинск, 1994. - с.119)

1919 г.

Сибирское правительство свело казачьи полки в Отдельную Оренбургскую армию и в ее составе был создан 2-й Оренбургский казачий корпус. Армией командовал А.И.Дутов. Накануне наступления на Оренбург она была расформирована.

С введением казачьих частей в состав Южной армии 2-й Оренбургский корпус был расформирован, а его полки пошли на усиление 4-го и 11-го армейских корпусов генерала Бакича и Элерц-Усова. Оренбургская казачья пластунская дивизия передавалась Сводно-Туркестанскому корпусу. В подчинении командира 1-го Оренбургского казачьего корпуса генерал-лейтенанта Шишкина остались 1, 2 и 4-я казачьи дивизии. 3-я конная дивизия была расформирована как неблагонадежная и из ее полков Ставка создала две бригады. Первая бригада была подчинена командованию Сибирской армии, вторая - осталась в Западной армии.

(Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. - Челябинск, 1999. -с.326)

Литература:

Краткая хроника Оренбургского казачьего войска // Казачьи войска (Под ред. В.К.Шенка. - СПБ., 1913. - с.235-245.)

Стариков Ф. Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска с прил. статьи о домашнем быте Оренбургских казаков, с рис. знамен и карты. - Оренбург: Тип. К.Бреслина, 1891. - 249, VI с.

Абрамовский А.П., Кобзов В.С. Оренбургское казачье войско в трех веках. - Челябинск, 1999. - 449 с.

Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Вып. 1-12. - Оренбург, 1903-1915.

Следующим после Уральского в середине VIII в. возникло Оренбургское казачье войско. В отличие от самобытного Уральского, созданного самими вольными казаками, Оренбургское формировалось по инициативе царских властей для утверждения в обширном крае российского владычества. Создание его “явилось прямым следствием военной колонизации, предпринятой правительством. Цель ее заключалась в том, чтобы закрепить за Московским государством Поволжье, Приуралье и Урал, создать здесь цепь военных крепостей”. А затем обеспечить военно-стратегический плацдарм для продвижения в глубь Центральной Азии, к границам Британской Индии, через казахские степи, которые, по мнению императора-завоевателя Петра I, “есть всем азиатским странам и землям... ключ и врата, и той ради причины потребна под Российской протекцыей быть... “.

Но задолго до прихода в эти края русских на месте современного Оренбурга находилась ставка ногайского князя Басмана - городок Актобе. Еще в конце XVIII в. на берегу Урала были видны остатки старинных кирпичных зданий, оставшихся с тех времен. И сам князь Басман был захоронен там, где позже пролегла главная улица Оренбурга - Никольская. Историк П.Н. Столпянский писал: “Оренбург основан на кладбище бывших владельцев края... тем самым как бы указывая, что царство башкир и киргиз сменилось русским владычеством”.

В конце 1730 года хан Младшего жуза Абулхаир обратился к царскому правительству с просьбой о принятии казахов в российское подданство и строительстве крепости при впадении Ори в Яик. Царские власти воспользовались этими событиями и активизировали политику в отношении Казахстана, был разработан обширный план проникновения и закрепления в этом крае.

Обер-секретарь Сената Иван Кириллов, в 1734-1737 гг. являвшийся командиром Оренбургской экспедиции, представил проект “Об удержании в русском подданстве киргиз и способах управления ими”, где писал, что хан Абулхаир “желает российскую крепость близкую к его владениям построить, от которой себе защиты надеется, нам же явная польза...”. Правительство решило удовлетворить просьбу Абулхаира, “под предлогом помощи киргизам, но с целью, с одной стороны, утверждения русской власти и над башкирами, и над киргизами, а с другой, с целью завести этим путем торговлю с среднеазиатскими государствами”.

Так начался долгий и противоречивый процесс вхождения казахских земель в состав России, до сих пор вызывающий споры среди ученых. Например, еще царский военный историк М. Венюков считал, что это был роковой шаг правительства, поскольку он потребовал громадных финансовых затрат, строительства новых крепостей, линий с воинскими гарнизонами. “Это приобретение стоило нам и еще долго будет стоить многих миллионов непроизводительных издержек и огромной траты людей”, - писал он.

14 января 1744 г. главный начальник Оренбургской комиссии И.И. Не-плюев представил в Сенат записку с изложением т.н. “запасного плана” колонизации казахских земель и усиления военного присутствия России в новом крае. Сделав исторический обзор казахов в прошлом и настоящем, Неплюев отметил их “природную” склонность “к войне, а паче к воровству”, особенно умение “тайно воровские подбеги чинить, а паче лошадиные табуны отгонять”, “отлучившихся людей” захватывать и т.п., вражду с волжскими калмыками, яицкими казаками и башкирами, нападения на русские форпосты и редуты. Поэтому Неплюев предлагал: “понеже по состоянию киргис-кайсацкого народа против их лутшим успехом и пользою могут употребляться всегда легкие нерегулярные люди”, то необходима в крае организация подобных войск из соседних яицких и сибирских казаков, местных народов: башкир, калмыков, татар и других.

В новый край он предложил направить:

1. Из Яицкого войска “тамошних казаков доброконных 1000 человек”; волжских калмыков до 5000, “а буде возможно и более... с лутшими и надежными зайсангами и старшинами”, которых из Астрахани переселить.

2. Донских казаков 1000 человек, 3000 башкирцев, 500 мещеряков, 300 ясачных татар, от 300 до 500 крещеных калмыков из Ставрополя на Волге, 3-4 тыс. татар из Казанской губернии, всего 9300 чел. нерегулярных войск, расселить их от Оренбурга до Орска и Самары. Центр нерегулярного корпуса иметь в середине края, т.е. в Оренбурге, где устроить три полка.

3. В Орске дислоцировать 500 яицких казаков, 2 тыс. уфимских башкир, 500 мещеряков.

4. На Уйской линии иметь всего 2500 человек, в т.ч. 2 тыс. яицких казаков, 500 зауральских башкир; кроме них привлечь 1000 служилых татар и мещеряков, 300 нагайбаков, 500 местных казаков, 1000 крестьян из Екатеринбурга, добавив три роты Уфимского драгунского полка.

В своей подробной записке Неплюев указал, где, когда и сколько нужно устроить “лутших доброконных и оружейных людей” и просил Сенат “высокосклонной и милостивой резолюции”.

Однако гигантские планы Неплюева были осуществлены лишь частично и не так быстро, как хотелось ему, ввиду потребности громадных финансовых, материальных и людских ресурсов, чем империя в тот период не располагала.

Для охраны нового края и усиления военной линии сюда были временно направлены 1000 донских и 2000 яицких казаков, которые после подавления башкирского бунта возвращались домой. Для создания постоянных воинских контингентов с 1736 г. в Оренбургский край переселяются 200 самарских, 150 уфимских и 100 алексеевских городовых казаков, а также охотники и беглецы из Яицкого и Сибирского войск, всего 550 чел. Для их поселения у города Оренбурга была заложена особая казачья слобода (форштадт). В казачье сословие также зачислялись отставные солдаты, ссыльные, колодники, преступники, дворянские дети, жители края башкиры, мещеряки, мишари, нагайбаки, татары, тептери и др. Все это казачье население проживало разбросанно по линиям и крепостям и не было еще единым войском.

27 июля 1744 г. царским указом казаки Оренбургской и Бердской слобод были объединены в Оренбургский семисотенный нерегулярный корпус или войско в составе 650 казаков: 550 оренбургских и 100 бердских. Они были сведены в шесть сотен: четыре самарских, одна бердская, одна уфимская и одна сотня дворянская. Этот корпус/войско стал ядром, вокруг которого затем начало складываться единое Оренбургское казачье войско. В 1748 г. Не-плюев обратился в правительство с предложением об объединении всех казаков края, кроме яицких, в одно войско со штатом в 800 чел. для защиты региона от “ветреных” кочевников, сопровождения купцов и послов. Для пополнения предлагалось включить в него казаков из Самары, Уфы и Алексеева, а также калмыков из Ставрополя-на-Волге. В том же году создается Оренбургское нерегулярное войско, которому подчиняются все казаки края.

15 мая 1755 г. Правительствующий Сенат утвердил штаты Оренбургского казачьего корпуса в 2000 казаков, из которых комплектовался Оренбургский казачий полк в 1100 чел. в составе 10 рот/сотен, из которых одна была дворянской, другая калмыцкой, остальные собствено из казаков. Остальное казачье население края выставляло для гарнизонной и линейной службы 3000 чел. В 1765 г. в войско зачисляются еще 200 кибиток Ставропольского калмыцкого войска, в 1780 г. - 3 тыс. Ставропольский калмыцкий корпус полностью вошел в состав Оренбургского войска.

В 1784-1789 и 1797-1799 гг. Оренбургским губернатором являлся энергичный и деятельный барон О. А. Игельстром, много сделавший для формирования боеспособного казачьего войска. Он ввел для казаков очень строгие правила: запретил наемку, каждый казак всегда должен был быть в боевой готовности с оружием, установил проверки и проведение лагерных сборов. Если казак не имел положенного снаряжения и лошадей, то его могли исключить из казачьего сословия. Если же казак попадал в плен к казахам “по неосторожности или своевольству”, то его исключали из списочного состава; в списках оставляли только тех, кто попал в плен во время несения службы и военных действий, ввел форму единого образца, усилил Оренбургский конно-казачий полк как ядро всего войска.

Начальнику края, кроме Оренбургского, было также подчинено Яицкое/Уральское казачье войско. Таким образом, царскому наместнику была вручена неограниченная власть над огромным регионом от Уральских гор и Зауралья до Каспийского моря, где кочевали казахи Младшего и Среднего жузов. Создается Оренбургская Пограничная линия от Гурьева до Алабугского отряда на границе с Тобольской губернией протяженностью 1780 верст.

Вся территория Оренбургского казачьего войска делилась на военные линии: Самарскую (7 крепостей), Сакмарскую (3 крепости и 2 редута), Ниж-неяицкую (4 крепости и 19 форпостов), Верхнеяицкую (11 крепостей, 3 форпоста и 13 редутов), Исетскую (4 крепости) и Уйско-Тобольскую (11 крепостей). Границей с Уральским войском являлась Илецкая крепость, а на востоке самой крайней крепостью являлась Звериноголовская станица, за ней в 59 верстах на Тоболе располагалась станица Пресногорьковская Сибирского казачьего войска.

К началу XIX в. местное казачество превратилось в хорошо организованную и боеспособную воинскую силу царизма на границе с казахской степью. 8 июня 1803 г. утверждается Положение об Оренбургском казачьем войске и его штатах. Прежний нерегулярный корпус упразднялся, все казаки края вошли в состав единого войска, численность которого выросла до 20 тыс. человек, разделенных на пять кантонов. Оренбургское казачье войско стало по значению третьим после Донецкого и Кубанского.Задачами его являлись несение караульной и разъездной службы, в случае набегов казахов казаки выступали в степь за Урал для воинских поисков. В Верхнеуральской, Верхнеозерной, Орской и Троицкой дистанциях гарнизонную службу несли четыре линейных батальона, командиры которых являлись комендантами крепостей и дистанций, в остальных эти обязанности исполняли офицеры местных казачьих соединений. Всего на Оренбургской линии уже находилось 40 крепостей, форпостов и станиц, хорошо укрепленных, с казачьими отрядами, готовыми выступить в степь по первому сигналу. Каждый казак имел на вооружении карабин, два пистолета, саблю и пику, запасного коня и уверенно чувствовал себя в сражениях с казахами.

В 1816 г. сформированы две конно-артиллерийские роты № 10 и№ 11, в каждой по 12 орудий, с численностью 540 чел. нижних чинов. Роты в 1834 г. были преобразованы в батареи и сведены в конно-артиллерийскую бригаду Оренбургского казачьего войска. Теперь казаки выступали в степь с полевой артиллерией, что давало им громадное преимущество при столкновении с кочевниками. В 1817 г. все воинские силы края сводятся в Отдельный Оренбургский корпус в составе казачьих войск (Уральского и Оренбургского), линейных батальонов, артиллерийского и инженерного округов. Командиром корпуса стал военный губернатор края.

В казаки Оренбургского войска чаще, чем в Уральское, вступали местные казахи, архивы содержат немало таких фактов. Объяснялось это тем, что, если Уральское было создано самими беглыми казаками, нередко противостоявшими царскому правительству, то Оренбургское создавалось по инициативе правительства, заинтересованного в укреплении войска и зачислявшего в него представителей местных народов, о чем уже говорилось. Условие было одно - крещение и принятие православия. Как правило, в казаки вступали казахи, уже давно жившие либо у линии, либо в казачьих хозяйствах работниками и потерявшие связь со своими родами в степи. Они, как правило, хорошо говорили по-русски, знали казачьи традиции и обычаи, легче поддавались агитации и адаптировались в новой среде.

Так, в 1812 г. Карыбай Арсланбаев из кыпчаков, живший у редута Березовского, изъявил желание быть причисленным в казачье сословие, так как он нашел якобы здесь “хороший прием, пищу, работу, справедливость христианскую”, а поэтому “решил я удалиться от гнусного киргизского пропитания и закона магометанского и быть с прочими россиянами истинным христианином”. После крещения ему было дано имя Павел и принят в казаки-малолетки этого редута. С аналогичной просьбой обратился и Нуртай Тайм асов, причем заявление его такого же содержания, что и у Арсланбаева, видимо, писалось под копирку грамотным урядником или священником. Вместо подписи стоит его родовая тамга. Он был зачислен в казаки Крутоярской крепости. В казаки Красногорской крепости был принят шектинец Темир Бегимов, 55 лет, работавший по найму у местного казака. В 1844 г. вступили в христианство и казачье сословие 27 казахов на Новой линии, из них 5 - в станице Звериноголовской, двое - в Алабугском отряде, 8 - в Верхнеуральском укреплении. Им было выдано по закону денежное пособие и земельные наделы. После крещения они получили новые имена и фамилии -Василий Петров, Алексей Осипов, Егор Леонтьев, Яков и Федор Филипповы, Евграф и Семен Васильевы и др.

С начала XIX века царские власти начали решительную колонизацию края. В 1811 году по рекам Урал, Илек, Бердянка и Курал создается Ново-Илецкая линия в составе шести форпостов: Изобильный, Буранный, Ново-илецкий, Линевский, Угольный и Ветлянский, редута Ханский и крепости Бердянская. У казахов было изъято 600 тыс. десятин прекрасных пастбищ, лугов и озер, громадные запасы каменной соли. Эта территория была заселена оренбургскими казаками и переселенцами. Казахи родов табын и тама, испокон веков владевшие этими местами, были изгнаны с родовых кочевий.

В 1824 г. окончательно упраздняется ханская власть в Младшем жузе, его территория делилась на восточную, среднюю и западную части во главе с преданными царизму султанами-правителями, ставки которых располагались вблизи линии.

Для их усиления по предложению Азиатского департамента МИДа России царь указами от 5 и 17 января 1825 г. и 2 июля 1827 г. учредил специальные казачьи команды/ конвои при султанах-правителях, в количестве двухсот казаков, в дополнение к их собственным вооруженным дружинам тулен-гутов/нукеров. В Калмыковской крепости дислоцировался такой казачий двухсотенный отряд для султана-правителя западной, в-Орской - средней и Троицке - восточной части. Военный губернатор Оренбургского края издал специальную Инструкцию начальнику двухсотенной команды от Уральского и Оренбургского казачьих войск с подробным изложением их задач и обязанностей. Это - утверждать “в Орде порядок” и оказывать помощь султанам-правителям в этом; “обращать непокорных в повиновение” и усмирять мятежные аулы; нести охрану ставки. В целом, казачьи команды наряду с охраной ставки должны были выполнять широкие военно-полицейские функции на подведомственной территории. В весенне-осеннее время отряды с 1 мая по 1 ноября должны были находиться в своих пунктах в полной боевой готовности и по первому письменному требованию султана-правителя в любое время года без промедления обязаны были выступить в ставку. Для быстроты первая полусотня (кони которой круглосуточно находились на коновязи под седлом) сразу же направлялись в степь, остальные 150 казаков выступали следом после сборов. Если же этот казачий отряд окажется слаб для “усмирения и рассеяния мятежников”, следовало вызывать стрелков пехотных батальонов при одном легком орудии. Если же противник окажется малочисленным, то расправиться с ним силами одной Полусотни. В степи казачий отряд поступал в распоряжение султана-правителя и должен был действовать по его приказаниям; не трогать мирные аулы и имущество их жителей; “командир отряда несет ответственность за всякий беспорядок, притеснение, грабеж или убийства, самовольно произведенные в киргизской степи кем либо из его подчиненных”, подчеркивалось в Инструкции. Зимой отряды сокращались и в ставках до весны оставались офицер, урядник и 20 казаков.

Присутствие русских вооруженных отрядов при ставках султанов было закреплено в Высочайше утвержденном 14 июня 1844 г. “Положении об управлении Оренбургскими киргизами”, в § 11 которого было записано, что при каждом султане-правителе постоянно находится казачий отряд из 100 человек или более, по усмотрению оренбургского военного губернатора (но не свыше 200 казаков). Они вместе с отрядами султанских туленгутов были опорными пунктами царизма в степи, подвижными воинскими группировками властей в тех регионах, где еще влияние России не было сильным. Видимо, моральное значение этих отрядов было более значительным, так как, по сведениям некоторых царских чиновников, “состав этих отрядов по справедливости нельзя именоватьхорошим”, казачье командование больше обращает внимание на экипировку, нежели “на исправное вооружение казаков”. Так, в отряде казаков при султане-правителе Баймухаммеде Айчува-кове из сорока ружей выстрелило лишь одно и то после шести осечек, остальные же 39 казаков, несмотря на все усилия “выпалить хоть раз из своих ружей, остались при одних осечках”, с гневом писал чиновник особых поручений д Андре. Он считал, что при таком положении, там, где нужно будет действовать против мятежников вооруженной рукой, “киргизы легко могут потерять весь страх к нашему войску”, что “может не только повредить в видах правительства, но и навлечь дурные по себе последствия”. Царского чиновника больше, чем казачьих командиров, беспокоило состояние воинских отрядов в степи.

Усиление российского военного присутствия в крае вело к расширению форм колониального гнета казахского народа: введению налогов, дальнейшему изъятию у кочевников жизненно нужных им пастбищ и земель для строительства новых укреплений и казачьих поселений.

В 1837 году вводится кибиточный налог по 1 руб. 50 коп. серебром в год с каждого хозяйства. Вводились и другие виды налогов: за пользование землями и сенокосами, за прогон скота, вывоз соли, рыбную ловлю и др. За пропуск скота через Урал за одну голову мелкого скота взимали 2 коп., крупный рогатый скот - 5 коп., лошади и верблюда - по 10 коп., при этом требовали заложников в казачьи станицы. Весь этот сбор шел в доход Оренбургского войска.

30 мая 1832 года указом императора Николая I были утверждены правила нарезки Оренбургскому казачьему войску 15-верстной полосы с внутренней стороны по всему протяжению военной линии, разрешено селиться в границах линии государственным крестьянам с причислением в казачье сословие. Для содержания Оренбургского казачьего войска из государственного казначейства ежегодно отпускалось 150 тыс. рублей ассигнациями.

5 марта 1835 г. Кабинет Министров принял положение “О проведении Новой линии по границе Оренбургской губернии с Киргизскою степью”. Часть Оренбургской военной линии между Орской и Троицкой переносилась вперед в степь, и все пространство между старой и новой линиями заселялось на следующих основаниях:

Все пространство заселялось “исключительно казаками”, не допускались люди других сословий. Казакам отводилась 15-верстная полоса вдоль Новой линии: “Сия полоса земли будет собственностью Оренбургского казачьего войска”;

Оставшаяся территория между линиями объявлялась собственностью казны и переходила в распоряжение Пограничной казны и Пограничной комиссии;

Казахи могли оставаться между линиями и вносить ежегодно определенное количество денег вместо платы за билеты “соразмерно пространству земли, занимаемой их кочевьями”. Оренбургский военный губернатор должен был принять все меры к тому, чтобы “со временем совершенно удалить киргизов за черту новой линии и исподволь приготовлять их к сей мере”.

Строительство новой линии объяснялось якобы необходимостью защиты приграничной линии от “хищнических киргиз”, которые укрывались в сосновых борах Джабык-Карагай в междуречье Урала-Тобола. На деле целью ее проведения являлось отторжение от казахов-кочевников самого лакомого куска степи. Пространство между Старой и Новой линиями представляло собой обширное нагорье, продолжение Уральского хребта, не распаханные, девственные степи, с тучным черноземом толщиной в один аршин, покрытые густой растительностью. Весной степь являла из себя “роскошный ковер разнообразных рисунков”, где волнами переливался ковыль, а кустарники таволги, ракитника, степной вишни и дикого персика придавали “роскошный вид степи”. Возводилась Новая линия в 1837-1842 гг. от Орской крепости к северо-востоку через Орский, Верхне-Уральский и Троицкий уезды до ст. Березовской у впадения речки Тогузак в Уй, ее протяженность составляла 487 верст. Пространство между линиями заселялось казаками со старой, калмыками-ставропольцами, казачьими малолетками, белопахотными солдатами, малороссами, крестьянами из Самары и Тамбова, татарами, башкирами, зачислявшимися в казачье сословие. Тысячи кочевых хозяйств родов джагалбайлы, аргын и кыпчак встали перед перспективой выселения с исконных земель, потери зимовок, которыми они владели издавна, и ухода на мало пригодные земли, к Тургаю и Иргизу, занятые другими родами. Вся Новая линия общей площадью 6 млн. десятин земли царским указом от 12 декабря 1840 г. перешла в ведение Оренбургского казачьего войска. На линии поставили около 30 крепостей, форпостов, станиц и кордонов (крепости Императорская, Наследницкая, Михайловская, редуты Новоорский, Елизаветинский, Екатеринский, Атамановский, Константиновский) и др.

12 декабря 1840 года Николай I издал рескрипт: “Я утвердил особое об Оренбургском казачьем войске Положение, даровав в нем войску выгоды и преимущества, сословию соответственные и к общему его благосостоянию и устройству клонящиеся...”. Ему передавались все земли на Оренбургской линии в 15-верстной полосе от Сибирского до Уральского войска, территории Старой и Новой линий. Войско получило, таким образом, сплошную территорию с городами Верхнеуральск, Троицк и Челябинск, всего около 8 млн. десятин земли. К нему отошла и знаменитая гора Магнитная, “отрезанная у киргиз”. Она содержала, по данным царских горных инженеров, не менее трех миллионов пудов железной руды высокого качества. Войско обрело также право рыболовства в степных озерах за линией, пользоваться сенокосами и лугами за Уралом и вообще за территорией Новой линии по разрешению командира Оренбургского корпуса, допуская затем казахов на зимнее кочевье. В то же время строго запрещалось самовольное занятие сенокосов в казахской степи “на неопределенном начальством расстоянии”, Военный губернатор Перовский ходатайствовал перед царем о разрешении казахам оставаться внутри линий на свободных землях, устраивать там постоянные жилища на зиму, заготавливать сено, а на лето выкочевывать в степь; объяснял эти меры стеснением залинейных казахов, что могло привести к недовольству, набегам на линию. Царь Николай I 28 ноября 1842 г. наложил резолюцию по докладу вице-канцлера: “Согласен, впредь до повеления”. Это было время борьбы с движением Кенесары Касымова и власти временно шли на уступки кочевникам в землепользовании.

Все Оренбургское войско делилось на два военных округа и десять полковых отрядов. Каждый полк имел 870 казаков, одна конно-артиллерийская бригада из трех батарей насчитывала 774 человека, войсковая сотня мастеровых содержала в штате 250 человек. Всего войско могло выставить до 63 тыс. строевых казаков. Войсковой атаман приравнивался к командиру кавалерийской дивизии. Вся земля считалась общественной собственностью всего войска, душевой надел одного казака составлял 30 десятин. Каждый казак по достижении 17-летнего возраста имел право на получение земельного пая.

Организационно Оренбургское казачье войско входило в состав Отдельного Оренбургского корпуса, наряду с Отдельным Сибирским корпусом составлявшим мощные военные группировки на этнической границе России и Казахстана. Иррегулярные войска были представлены Уральским и Оренбургским казачьим войсками, а также Башкиро-Мещерякским казачьим полком. Командиром Отдельного Оренбургского корпуса в середине XIX в. по должности являлся Оренбургский и Самарский военный губернатор. Наказным атаманом Оренбургского казачьего войска в 40-х годах XIX в. был генерал-майор граф Н.Е. Цукато, начальником штаба войска - полковник К.К. Геке, один из знатоков казахской степи, активный участник подавления народно-освободительных движений в 20-40-е годы, лично руководивший рядом карательных походов против повстанцев. Полки войска дислоцировались: 1-й - в Оренбурге, 2-й - в станице Кардаиловской, 3-й - в станице Верхнеозерной, 4-й - в Орской крепости, 5-й - в Верхнеуральске, 6-й - в укреплении Михайловском, 7-й - в станице Кундравинской, 8-й - в Челябинске, 9-й - в станице Еткульской и 10-й - в станице Усть-Уйской. Командирами казачьих полков являлись активные участники борьбы с народными движениями и восстаниями полковник Дуниковский, подполковники Дерышев, Ковалевский, Лебедев и др. Командиром конно-артиллерийской бригады Оренбургского казачьего войска был один из самых свирепых царских карателей полковник Кузьминский, а корпусным обер-квартирмейстером (начальником штаба) - Генерального Штаба - подполковник И.Ф. Бларамберг, участвовавший во многих карательных и завоевательных походах в Казахстане и Средней Азии. Командиром Башкиро-Мещеряковского полка был полковник С.П. Риман. Полк не принимал активного участия в боевых действиях, больше использовался для транспортных, хозяйственных и других вспомогательных задач.

С 1845 г. царизм на территории Сибирского ведомства перешел к тактике строительства укреплений в самом центре казахских кочевий. Предварительную рекогносцировку местности провели поручик Генерального Штаба Герн - по Тур гаю, начальник штаба Отдельного Оренбургского корпуса подполковник Бларамберг - по Иргизу, выбирая удобные места. Летом 1845 г. император Николай I повелел возвести в степи два передовых укрепления: одно на реке Иргиз между урочищами Аир-кызыл и Каракуга и назвать его Уральским; другое - на реке Тургай между песками Тусум и верхним бродом Тайпак и назвать его Оренбургским. Оба укрепления со стороны Оренбурга и Улутавское укрепление со стороны Сибири должны были составить цепь укреплений для борьбы с повстанцами хана Кенесары Касымова. Укрепления предстояло возвести в том же 1845 году и разместить в них гарнизон для местной обороны из линейных батальонов и подвижные резервы при одном-двух орудиях.

Командиром воинских отрядов: Оренбургского - майору Томилову и Уральского - войсковому старшине Назарову была дана специальная Инструкция о правах и обязанностях. Цель укреплений, по мнению царского начальства, состояла в водворении в степи порядка, предупреждении “хищных киргизов от разбоев, грабежей и набегов”, наблюдение за действиями Кенесары, поиски против “хищников и возмутителей с нанесением совершенного им поражения”. Во всех сношениях с казахами им предписывалось “соблюдать осторожность, кротость, ласку и правосудие”. Разъяснять местному населению, что укрепления построены для его охраны, чтобы они видели в русских войсках “более справедливых судей, защитников своих и водворителей общего порядка, но не мстителей”.

Несмотря на такие дипломатические хитрости, местные казахи справедливо видели в укреплениях угрозу своей безопасности и свободы, стеснения в пастбищах и сенокосных угодьях. Даже верный России бий аргынов Чегень Мусин высказывал неудовольствие возведением Оренбургского укрепления на Тургае без спроса и ведома казахов, говоря: “В прежних временах были люди хорошие, а теперь у Великого государя должно быть хороших людей мало...”, что русскими “весною летние, а зимой зимние кочевые места от нас взяты...”.

В укреплении Уральском размещался гарнизон из 164 чел., в том числе 50 пеших казаков с пехотными ружьями, подвижный резерв из 226 казаков, топливная (211 чел.) и транспортная (413 чел.) команды. Артиллерия имела по два комплекта зарядов, крепостные ружья и конгревовы ракеты, оставшиеся от хивинского похода 1839-1840 гг. 7 сентября 1845 г. на правом берегу Тур-гая близ урочища Бес-копа закладывается Оренбургское укрепление с гарнизоном из 150 солдат и 200 казаков при двух орудиях, 16 крепостными ружьями и 100 ракетами на станках. В 1847 г. у впадения Сыр-Дарьи в Аральское море, на возвышенности вблизи могилы легендарного батыра Раима возводится Раимское укрепление, в 1851 г. переименованное в Аральское, в 1848 г. в верховьях реки Ори на середине маршрута из Оренбурга и Орска к Уральскому укреплению открыт форт Карабутак. В них размещаются пехотные роты и казачьи команды, гарнизонная артиллерия. В 1853 г. на Сыр-Дарье основаны форт № 1 Казалы и форт № 2 Кармакчи с воинскими гарнизонами и обязательными подвижными резервами из казаков (см. таблицы №№4,6,7).

Служба в степных укреплениях и фортах велась на общем основании гарнизонной службы. В случае военных действий в степь выступал весь подвижный резерв из казаков с одним 3-фунтовым орудием. На орудие полагался один зарядный ящик, на каждого казака - по 40 патронов. Отряду при воинском поиске предписывалось “щадить стариков, детей, женщин и имущество, не дозволяя никому грабежа, облекаемого в форму военной добычи”. На деле эти инструкции часто нарушались, когда наказанию подвергались первые попавшие на пути карателей аулы. Вскоре у вновь основанных укреплений и фортов стали селиться казачьи семьи, переезжавшие с линии.

5 июля 1854 года создается Сыр-Дарьинская военная линия, объединившая все форты на реке: № 1 Казалы, № 2 Кармакчи, № 3 на Куван-Дарье и форт Перовск - центр линии, где находилось управление линии, с гарнизонами из оренбургских линейных батальонов и отрядов оренбургских казаков. Сыр-Дарьинская военная линия играла важную роль в завоевании Туркестана и Чимкента, а, соединившись с Новококандской военной линией, обеспечивала завоевание Ташкента.

Состав Отдельного Оренбургского корпуса на 1 января 1857 года показан в таблице № 3 (см. приложение). В него входили различные роды войск: пехота, кавалерия, артиллерия и местные команды (инвалидные и этапные). Уральское казачье войско насчитывало по списку почти 12 тыс. казаков, в наличии в строю находилось 10 тыс. чел. Оренбургское войско - по списку состояло из 24 тыс. казаков, в наличии в строю -19 тыс. чел. Башкирское войско по списку состояло из 37 тыс. чел., в строю было в наличии 34,5 тыс. чел. 26 января 1862 г. решением Военного совета империи входившие в состав Оренбургского казачьего войска башкиры были обращены в гражданское состояние и более не призывались на воинскую службу. В состав Оренбургского казачьего войска входили три конно-казачьи № 17,18 и 19 батареи, всего свыше 2 тыс. чел. по списку, в строю -1 тыс. чел; а также пешие казачьи батальоны, всего 3 тыс. чел.

Гарнизонную службу в крепостях и укреплениях несли 11 линейных батальонов 1 -й и 2-й бригад 23-й пехотной дивизии, 16 инвалидных и 5 этапных команд. Общий списочный состав Отдельного Оренбургского корпуса составлял свыше 90 тыс. чел., в строю находилось свыше 75 тыс. чел. Царизму ценой большого напряжения материальных и людских ресурсов удалось создать крупную группу войск, предназначенную не столько для обороны, сколько для осуществления захватнических планов: подавления сопротивления казахского народа и продвижения в Среднюю Азию, до границ Индии и Афганистана, решения стратегических и геополитических задач, вытекавших из положения России как ведущей военно-политической силы в центральноазиатском регионе.

Подвижный состав корпуса представляли Уральский и Оренбургский казачьи полки, они несли летнюю и зимнюю кордонную службу на линии и в укреплениях Аральском, Ново-Петровском, Оренбургском и Уральском, а также в фортах Карабутак, Казалинск, Кармакчи и др. (см. таблицу № 4). Кроме того, три сотни оренбургских казаков несли конвойную службу в ставках трех султанов-правителей, две сотни находились в составе экспедиционного отряда на таможнях, четыре сотни выкомандировались в Москву в состав Сводного полка, в конно-казачьих батареях.

На 1 января 1857 г. в укреплениях Уральском и Оренбургском, в форте Карабутак несли гарнизонную службу 10 обер-офицеров, 31 урядник и 527 казаков, всего 568 чел. (см. таблицу № 5). Кроме конно-казачьей артиллерии в степных укреплениях, предназначавшихся для сражений с казахскими повстанцами, там же размещалась крепостная и гарнизонная артиллерии для отражения нападений противника. Например, сильное артиллерийское вооружение имело Ново-Петровское укрепление на Каспийском море: четыре 12-фунт, чугунных пушек, четыре 6-фунт, медных, две 6-фунт, чугунных, две 3-фунт, и одну 2-фунт, пушки, четыре четвертьпудовых и два 3-фунт, единорога, всего 19 орудий. Практически это была неприступная для казахской конницы крепость. Такое же мощное артиллерийское прикрытие имел и форт№ 1 Казалинск на Сыр-Дарье: четыре 12-фунт., две 6-фунт, и три 3-фунт. медных орудия, два полупудовых, два четвертьпудовых, четыре 10-фунт. горных и один 3-фунт, единорогов. Форт Перовск, кроме медных и чугунных пушек и единорогов, был вооружен восемью медными 6-фунт, мортирами и 13 кокандскими орудиями разного калибра. Различное артиллерийское вооружение имели укрепления Уральское и Оренбургское, форты Карабутак, № 2 Кармакчи, Илецкая Защита, Орск и др.

Артиллерия крепостей и степных укреплений входила в состав 14-й гарнизонной артиллерийской бригады Отдельного Оренбургского корпуса и насчитывала на 1 января 1857 г. 130 орудий в крепостях и 54 орудия в фортах и степных укреплениях (см. таблицы № 6, № 7).

В начале 60-х годов XIX в., в преддверии дальнейшего наступления в Среднюю Азию, царизм принимает меры по усилению воинских сил в регионе. 3 декабря 1861 года Высочайше утверждается “Положение о военном устройстве Киргизской степи Оренбургского ведомства и Сыр-Да-рьинской линии”, состоящее из четырех глав и 67 параграфов. Этот документ приводил в порядок и единую систему все вооруженные силы региона, устанавливал строгую организацию, подчиненность и штаты войск.

Гарнизоны выделялись из Оренбургских линейных батальонов, крепостной артиллерии и Оренбургского казачьего войска. На Сыр-Дарвинской линии содержались: линейный батальон № 4, второй полубатальон линейного батальона № 5, штат крепостной артиллерии форта Перовского, крепостной артиллерии рота № 2 и четверть роты № 3. В степных укреплениях пехотных и артиллерийских рот уже не содержалось. В форте Перовск на вооружении состояло четыре орудия и два ракетных станка, форте № 1 - два орудия и два ракетных станка. Инженерное оборудование линии, крепостей, укреплений и фортов обеспечивали военные инженеры Инженерного управления Оренбургского корпуса. Подвижный резерв, как и прежде, составляли сотни и эскадроны Уральского и Оренбургского казачьих войск. Утверждались постоянные штаты гарнизонов укреплений Уральское, Оренбургское, Джулек, в фортах Перовск, Карабутак, № 1 и № 2. Таким образом, в организованную структуру Отдельного Оренбургского корпуса вошли новые воинские подразделения: Сыр-Дарьинская военная линия и Аральская военная флотилия. Корпус представлял мощный ударный кулак для реализации агрессивных планов самодержавия на огромном театре военных действий.

В 1864 г. в ходе военных реформ в России корпусная система была упразднена, было создано новое воинское образование - “Войска Оренбургского края” в составе тех же вооруженных сил: пехотных линейных батальонов, артиллерий, местных команд и казачьих войск. В августе 1864 г. вводится “Положение о военных округах”, в соответствии с которым 6 августа 1865 г. образуется Оренбургский военный округ. В него вошли Уральская и Тургайская области, во главе которых стояли военные губернаторы. Они соединяли в себе военное и военно-народное управление. Военный губернатор одновременно являлся командующим всеми войсками области, в т.ч. и казачьими. В командовании ими военные губернаторы областей руководствовались специальными положениями об этих казачьих войсках. 12 июля 1881 г. Оренбургский военный округ был упразднен, все войска края и две области вошли в состав Казанского военного округа, где и пребывали до 1917

г.В окружном штабе было создано специальное казачье отделение для управления Уральским и Оренбургским казачьими войсками.

В мае 1865 г. утверждается новое положение об Оренбургском казачьем войске. В мирное время оно выставляло шесть конных полков, 30 сотен и 20 конно-артиллерийских орудий. 1 июля 1867 г. утверждается очередное Положение об Оренбургском казачьем войске в составе 15 конных полков, девяти пеших батальонов и трех конно-облегченных артиллерийских батарей. В мае 1876 г. сформирована четвертая конно-артиллерийская батарея, пешие батальоны войска при этом упразднены. 10 июня 1876 г. утверждается Устав о воинской повинности и Положение о воинской службе Оренбургского казачьего войска. Войско включало в себя всего 17 конных полков, восемь конно-артиллерийских батарей и одну запасную батарею.

В 1886 г. по штатам мирного времени Оренбургское войско выставляло: шесть конных полков, 30 сотен, две отдельные сотни, три батареи и три местные казачьи команды; в военное время: 18 конных полков, 102 сотни, две отдельные сотни, шесть батарей и три команды. Штаты войска насчитывали: в мирное время - 220 офицеров и 5687 казаков; в военное время - 399 офицеров и 19087 казаков. Три полка входили в состав 14-й кавалерийской дивизии и несли службу в европейской России, Средней Азии и Туркестане.

Как и другие казачьи войска империи, Оренбургское войско владело огромными земельными территориями, изъятыми у местных народов, в т.ч. и у казахского. Они служили основой роста материального благополучия казаков, что видно из таблицы N 8 (см. приложение). В 50-е годы XIX в. войсковой капитал вырос с 771,8 тыс. до 883,6 тыс. рублей, пенсионный капитал - с 55 тыс. до 74,6 тыс. руб., оборотный 30-тыс. капитал, отчисляемый из сумм казенного капитала на обмундирование казаков, вырос с 24,5 тыс. до 28,3 тыс. руб. Общая же сумма войскового капитала превышала 1 млн. руб., что делало Оренбургское казачество одним из самых зажиточных среди других в Азиатской России.

21 октября 1862 г. Высочайше утверждаются Положения о размежевании земель Оренбургского казачьего войска и Положение о наделении чиновников Оренбургского казачьего войска пожизненными участками из войсковых земель. Войску отводилась вся 15-верстная полоса границы с казахской степью с сохранением неприкосновенными за войском земель и далее 15-верстной полосы, которые принадлежат ему по актам и бесспорному владению. Войсковые земли складывались: из земель общественного владения станиц, частных пожизненных участков войсковых чиновников, общественных запашек в каждой станице, сенокосов кордонной стражи, почтовых, солевозных и скотопрогонных дорог. На каждую душу мужского пола отводилось не менее 30 десятин удобной земли из ближайших к станице территорий и без черезполосицы. В этом числе должно было быть не менее одной трети лугов, а где их нет, там одна десятина луговой земли заменялась двумя десятинами удобной степной земли. В число 30 десятин входили также пашни и леса. Земельный надел “должен упрочить благосостояние казаков”, обеспечить их необходимыми “водопоями, лугами и лесными местами как главнейших способов к улучшению хозяйства казаков”. Наделы генералов равнялись 1000, штаб-офицеров - 400, а обер-офицеров - 200 дес. Для доступа казахов к меновым дворам скотопрогонные дороги прокладывались “без стеснения линейных жителей и с сохранением, по возможности, интересов ордынцев”, шириной в четыре версты, по незаселенным степным местам. Таким образом, данное Положение стояло на страже интересов оренбургского казачества, выделяя ему самые лучшие участки с пахотными и сенокосными угодьями, лесными местами, водопоями, солеразработками. Казахское же население обеспечивалось пастбищами во вторую очередь и далеко не равноценным способом.

Но и при таких благоприятных условиях землепользования казаки больше полагались на помощь от казны, нежели на свой труд. Чиновник А.К. Гейнс справедливо писал: “Привилегии, дарованные казакам, послужили не к возвышению их благосостояния и деятельности, а напротив, к развитию полнейшей праздности и лености, к расстройству их хозяйства и к систематически-организованному обирательству киргизов... Обирательством и всевозможным насилием они поселяют в киргизах враждебные чувства ко всему русскому населению”. Особенно длительные и ожесточенные споры между оренбургскими казаками и местными казахами возникли после проведения Новой линии и строительства Сыр-Дарвинской военной линии, отторгнувшими у кочевников громадные площади пастбищ и земель в пользу войска, что служило основой экономического угнетения казахского народа, превратившегося в объект колониальной эксплуатации развивавшегося “вширь” российского военно-феодального империализма и капитализма. Главной целью царизма в новых колониях было стремление обеспечить возможности для получения феодальной земельной ренты с местного населения в свою пользу, интенсификация военно-феодальной эксплуатации.

Новая линия отрезала от зауральской степи, по одним данным, около 6 млн. дес. земли, где кочевали 8 тыс. кибиток казахов с 200 тыс. голов скота. Вся эта территория была отчуждена в пользу местного казачьего войска, которое требовало от властей полного выдворения кочевников с “их земли”. Но, как признавал В.В. Григорьев, при отводе Новой линии землеустроительные работы делались в спешке, на глазок, считали, что степь большая и казахам хватит свободной земли, но ошиблись. Выяснилось, что зауральская степь бедна урочищами для зимовок. Поэтому царским указом в 1842 г. впредь до особого повеления было разрешено проживавшим ранее казахам оставаться внутри линии, на зимовках, а летом выкочевывать обратно за линию, в степь. И начальник Оренбургской Пограничной комиссии Григорьев, один из здравомыслящих царских чиновников, докладывал Оренбургскому генерал-губернатору: ’’Следовательно, киргизцы, зимующие в районе Новой линии, имеют по сим Высочайшему повелению 1842 года такое же право пребывания в оном, как и казаки Оренбургского войска. Начальство казачье лишено всякого права выживать киргизов из района и присваивать его в исключительную собственность Оренбургского войска”. Было решено только обложить казахов, “зимующих в Новолинейном районе в пользу войскового капитала безобидною платою в виде вознаграждения войска как владельца земли”.

Таким образом, сам царь двумя своими указами создал юридическую головоломку, изъяв у казахов территорию Новой линии и передав ее в собственность местных казаков, в то же время разрешив казахам пользоваться ею неопределенное время. Все последующее время было заполнено многочисленной и длительной перепиской между столицей, канцелярией генерал-губернатора, Пограничной комиссией, войсковым правлением и султана-ми-правителями о землеустройстве казаков и казахов, пользовании зимовками, сенокосами, лугами и пастбищами.

Главным препятствием на пути справедливого урегулирования земельных вопросов являлось оренбургское казачество, что признавали как столичные, так и местные чиновники. Так, летом 1846 г. действительный статский советник Н.С. Любимов докладывал в МИД о том, что во время его поездки по линии “неоднократно слышал жалобы киргизов на то, что казаки отняли у них все лучшие сенокосные места за линией”, что они просят “хотя бы сколько-нибудь обеспечить будущее их положение и оградить от дальнейших неправильных притязаний казаков и линейных жителей”. Он считал важным “скорее привести к окончанию... дело о претензиях казаков и киргизов на прилинейные земли”. Председатель Пограничной комиссии отвечал, что по этому вопросу у них “лежит обширная переписка... но настойчивость оренбургского казачества сильно удерживает давно ожидаемое нами движение по этой переписке”. Таким образом, местное казачество позволяло себе игнорировать попытки властей, которые фактически расписывались в собственном бессилии перед ним решить земельные споры к взаимному удовлетворению сторон.

В период восстаний и национально-освободительных движений царские власти вынужденно шли на уступки, чтобы сбить накал справедливого гнева народа, сузить социальную базу повстанцев. Так, летом 1845 г., в период наивысшего подъема движения Кенесары Касымова, военный губернатор Оренбургского края Обручев предписал войсковой канцелярии Оренбургского казачьего войска разрешить казахам с семьями и скотом зимовать между старой и новой линиями. Общая площадь этой территории составляла 4 млн. 162 тыс. 062 дес., проживало на ней казачьего населения 12386 душ. Если исходить из расчета, что на одного казака потребно 30, обер-офицера - 250, а штаб-офицера - 500 дес. земли, то общая потребность составит 570010 дес., остается незанятой земли 3 млн. 594 тыс. 052 дес. Обручев предписал войсковой канцелярии передать ее казахам для кочевания, для чего:

1. Полковым командирам отвести места для зимнего кочевания, но так, чтобы это не стесняло лиц войскового сословия. Казахи же должны были кочевать “раздробленными аулами по 10 кибиток”.

2. На указанных местах разрешается казахам право пользования всеми угодьями, в т.ч. и рыбной ловлей. Сбором сухого валежника они пользуются наравне с войсковыми обывателями, т.е. казаками. Рубка леса казахам запрещается.

3. Казахам, зимующим внутри линии, в летнее время выкочевывать обратно в степь, на зимовках оставаться одним работникам и байгушам для заготовки кормов и топлива на зиму.

4. Кордонной страже бдительно охранять линию от проникновения “нежелательных элементов”, строго следить за теми, кто переходит из степи внутрь линии, чтобы под видом мирных казахов не проникали разные “возмутители” и “бунтовщики”.

5 Перепускать казахов на зимовки внутри линии без оружия.

Казахи на зимовках внутри линии подвергались произволу и насилию в пользовании сенокосными участками, зимовыми местами, так что Пограничная комиссия была вынуждена констатировать “жалкое положение ордынцев, состоящих под властью и влиянием казачьего начальства”. Например, все лето-осень 1851 г. длилась переписка между командованием 5,6 и

10-го полковых округов, султаном-правителем средней части Арсланом Джантюриным и родоправителями джагалбайлы о количестве кибиток, перепускаемых внутри линии на зимовку. Затем возникли споры с жителями станиц о пользовании луговыми местами. Когда 582 кибитки 15-й дистанции прибыли на отведенные зимовые места напротив станиц Таналыцкой, Урта-зымской, Тереклинской, Орловской и Березовской, то выяснилось, что жители их давно выкосили луговые участки, так что казахи остались на зиму без сена и вынуждены покупать или обменивать его у казаков.

Архивы Оренбургской Пограничной комиссии содержат огромное количество материалов о стеснении казахов линейными казаками, причем эти факты педантично фиксировались чиновниками. Например, зимой 1853 г. попечитель прилинейных казахов надворный советник Первухин докладывал в комиссию, что в ноябре 1852 г. урядник станицы Константиновской Шестаков с казаками, приехав в аулы нар. Аят, силой увел 11 лошадей, якобы за потраву хлебов и сена. Продержав их у себя длительное время, используя по хозяйству, казаки привели лошадей в “крайнее истощение”. Хозяева были вынуждены выкупать их у казаков за 20 руб. 71 3/4 коп. И таких случаев насильственного увода скота из прилинейных аулов было много.

Военный губернатор края Перовский сообщал 7 февраля 1853 г. в По-гранкомиссию, что строго предписал наказному атаману Оренбургского войска принять неотлагательные меры к устранению “своевольных действий со стороны казаков, виновных же в самоуправстве наказать немедленно”. Атаман Оренбургского войска генерал-майор Падуров 5 марта в ответном письме в комиссию всячески оправдывался, заявляя, что “жалобы киргизов совершенно неосновательны”, что “казаки и их начальство делают все возможное для водворения согласия между ними”. Но произвол и самоуправство казаков не прекратились, поэтому 11 апреля того же года другой попечитель прилинейных казахов штабс-капитан Айтов также сообщал в Пограничную комиссию о многочисленных фактах несправедливого отношения казаков к казахам:

1. Арестовывают их якобы за угон скота и требуют выкуп, при этом следствие нарочно затягивают для морально-психологического воздействия на казахов.

2. Задерживают приезжающих в станицы по своим делам кочевников из-за отсутствия у них письменных видов на поездку, которые должны давать им местные начальники. Но не выдают, так как сами сплошь неграмотны, не имеют при себе грамотных письмоводителей или те пишут “по-татарски”, что непонятно для казачьих начальников.

3. Отсутствие четкого размежевания лугов у Урала, в тех местах, где река часто меняет течение, ведет к бесконечным спорам между ними.

4. Часто спор возникает ввиду неточного размежевания земель между старой и новой линиями.

С 1848 по 1856 г. тянулось дело о размежевании луговых участков по реке Бердянка между казахами-шектинцами и казаками станицы Оренбургской. Им занимались чиновник Пограничной комиссии титулярный советник Субханкулов и начальник 28-й дистанции султан Мухаммед-газы Арын-газиев. 3 сентября 1854 г. казахи подали коллективную жалобу председателю комиссии В. В. Григорьеву о том, что казаки станиц Благословенной, Нежинской и Каменно-Озерной ежегодно выезжают за Урал, где выкашивают сено, не оставляя его казахам. Поэтому они вынуждены его покупать у казаков, что ведет к обеднению и бескормице в хозяйствах. Десять лет назад, писали казахи, тогдашний губернатор Обручев произвел следствие и разделил луговые и сенокосные участки якобы поровну, по взаимному желанию. Однако казахи на это не соглашались, их попросту обманули. Затем два года тому назад Перовский запретил казакам заниматься сенокошением в степи за Уралом. Они могут делать это только в засушливые годы. Однако в этом году у них хорошее сено на внутренней стороне Урала и на пространстве между Уралом и Илеком и нет необходимости выезжать на сенокошение за Урал в казахскую степь.

К тому же, жаловались казахи, казаки косят сено не для своего скота, а на продажу, для получения выгоды. Остаток же сена не огораживают, оставляют его у наших зимовок, где скот его поедает. Казаки же затем разными устрашениями и силой заставляют нас платить за потраву, хотя по решению пограничных властей сено, не огороженное и не окопанное, возмещению не подлежит. В 1853 г. казаки захватили немало скота якобы за потраву и вернули его изнуренным. В 1854 г., хорошем на травостой, казаки опять тайно за Уралом накосили с наших участков сено на продажу. Например, казак Горшков продал в Оренбург несколько тысяч пудов сена в том году.

За потравленное сено казаки требуют с нас по 2 руб. 50 коп. за воз, хотя сами продают его на базаре от 1 руб. 50 коп. до 2 руб. Захватили двух лошадей и вымогали 6 руб. 12 коп. за возвращение, требовали также еще 60 руб. Казаки Оренбургской станицы имеют много хороших лугов для своего скота внутри линии, а за Уралом в казахской степи косят его только для продажи, своего личного обогащения. Перечень всех жалоб казахов занял несколько страниц. Они просили пограничное начальство запретить казакам косить сено за Уралом, на казахской стороне реки; огораживать его и не требовать взыскания за потраву не огороженного и не окопанного сена, так как скотину невозможно удержать от потравы в таких случаях; вернуть захваченный скот в прошлые годы. Ответ же войскового начальства оренбургских казаков свелся к различным отговоркам, обвинениям самих казахов в потраве казачьего сена й т.д. Советник Субханкулов, движимый чувством сострадания к сородичам, написал 11 писем в Пограничную комиссию по этому делу, которое тянулось еще несколько лет без особого успеха.

Казаки не упускали ни малейшей возможности открытого грабежа и вымогательства казахов на линии, например, при торговле у Оренбургского менового двора. Архивы рассказывают о заурядности таких случаев, когда казаки без стеснения и боязни наказания занимались этим делом. Например, в июне 1854 г. на Рудниковский пикет прибыл караван казахов-табынцев из 200 верблюдов с 2 тыс. баранов, направлявшийся в Оренбург. У пикета производилось исчисление скота и вещей казахов. Начальник пикета хорунжий Дюгаев стал вымогать у казахов скот, мерлушки, вещи и деньги. Произошла драка, казаки пиками и саблями тяжело ранили двух казахов и захватили шестерых. Казахи в ответ одному казаку проломили голову, а двоих избили нагайками. У казахов было силой отобрано 200 баранов, после разборов казаки оставили себе в качестве компенсации 4 барана (неизвестно, за что), остальных вернули хозяевам.

За аренду казачьих земель была установлена довольно высокая такса. В год за каждую голову верблюда казахи платили по 52 коп., лошади - 45 коп., рогатого скота - 37,5 коп. и мелкого скота - 24 коп. За аренду земли и пастбищ в течение семи зимовых месяцев, с 15 октября по 15 мая платили соответственно 15,13,11 и 8 коп. За потраву казачьих хлебов и сена штраф взимали по справочным ценам. Скот при перепуске внутрь линии пересчитывался в присутствии депутатов обеих сторон и пропускался с общего согласия станичного общества, изложенного в письменном приговоре. За действиями казачьего начальства наблюдал попечитель прилинейных казахов. Акцизный сбор колебался в зависимости от времени года, по взаимной договоренности сторон.

Вся история отторжения у казахских кочевников территории Новой линии и последующего хозяйственного ее освоения казаками заполнена спорами с казахами, выдвигавшими справедливые требования о взаимовыгодном ее использовании, особенно сенокосных и луговых участков.

В феврале 1858 г. Оренбургский военный губернатор сообщал в Пограничную комиссию о линии разграничения между Оренбургским казачьим войском и Киргизской степью по настоящему владению казаков, которая закрепляла отторжение от казахов всей территории Новой линии. Граница эта проходила от Уральского войска по р. Илек до впадения в него р. Курал при Григорьевском форпосте, по ее течению и по р. Бердянка до впадения в р. Урал при отряде Благословенном, затем вверх по Уралу до Орской крепости, по Ори на черту непрерывного вала и по Новой линии сухопутно по границе, временно проложенной там в 1853-1854 гг. до отряда Березовского, рекой Уй до впадения ее в Тобол, затем по течению реки до отряда Озерного, а от него сухопутно по кордонной линии до Сибирского войска. В апреле 1858

г.войсковое правление Оренбургского казачьего войска ходатайствовало об отграничении знаменитого бора Джабык-Карагай, проведя вокруг него борозду сабаном на таком расстоянии, чтобы внутрь черты вошли все лесные колки. Если же внутри этой черты окажутся казахские зимовки, и чтобы от них не было вреда молодому лесу, отвести им другие земли взамен за чертой. От этого пострадали прежде всего местные кочевники из рода джагалбайлы, издавна пользовавшиеся этим бором в летние и зимние месяцы.

Чтобы окончательно решить спор между казаками и казахами трех дистанций, и.д. Оренбургского губернатора генерал-лейтенант Балкашин командировал в степь поручика Крашенникова и подпоручика топографа Алексеева для проведения размежевания. В апреле-мае 1858 г. они установили на месте, что казахам 14-й дистанции лугов и пастбищ недостаточно, поэтому по общему согласию сторон им решили нарезать лугов из спорного участка от кумацких казаков, а пастбищные места - из оброчной статьи N 15 с колодцами. Земель же у казахов 23-й и 56-й дистанций, по мнению комиссии, достаточно, и нарезка им дополнительной территории не производилась.

Весной 1861 г. зимовки 55 кибиток казахов 24-й дистанции поступили в нарезку новопоселенным казакам станицы Кваркинской и выселка Аландского в 30-десятинную пропорцию. Их оттеснили на территорию 25-й дистанции и запретили пользоваться сенокосными местами, отведенными новопоселенцам. Точно так же поступили с местными казахами и их зимовками, когда производилась нарезка земель и лугов казакам Чесменского отряда, станиц Адрианопольской и Великопетровской вновь образованного Неплюевского отряда.

Еще раньше, в 1856 г., из-за нехватки земли со старой линии на новую из 1-го и 2-го полковых округов было переселено 630 казачьих семей, всего 2400 душ общего пола. Они были расселены в станицах Кваркинской, Кумац-кой, Аландской, Рымникской и Брединской. Им нарезали по 30 дес. из земель казахских зимовок, а тех выселили на т.н. “свободные земли”, т.е. более худшие. В 1859 г. войсковое правление обратилось к генерал-губернатору с жалобой на то, что вследствие разлива Урала луговые места 5-го полкового округа на правом берегу занесло песком, осталось всего пригодных 160 дес. Казаки обратились с просьбой недостающие 530 дес. дать им на левой стороне реки, где находятся 19 зимовок казахов 14-й дистанции, так как им якобы вполне хватит 300 дес. для сенокошения.

Споры возникали по срокам перехода внутрь линии на зимовки, сенокошение и обратной выкочевки в степь весной. В 1852 г. было установлено, что выход с зимовок за линию начинается 1 мая, а обратный вход без скота 1 октября, со скотом -15 октября, после завершения казаками уборки хлеба. Казахи просили разрешить выход в степь с 15-20 мая, наступления тепла, обратный вход со скотом с 1 октября, так как позже выпадает снег, на сенокос впускать не с 10 августа по 10 сентября, а с 25 июля и по 25 августа, так как позже травы уже “усохшие, увядшие и безсочные”.

Наказной атаман войска 30 ноября 1857 г. прислал в канцелярию генерал-губернатора почти бранное письмо с резкими выражениями, заявив, что “киргизы по полудикому состоянию самих, при котором не могут понимать необходимости строго наблюдать при оседлом роде жизни неприкосновенность владений соседей...” Атаман возражал против новых сроков выпуска обратно казахов, соглашаясь сдвинуть сроки впуска казахов для заготовки сена и кормов. Земельные споры казаков и казахов были не только отражением столкновения метрополии и колонии, но и двух миров - оседлого и кочевого, христианского и мусульманского, двух противоположных, несовместимых друг с другом образов жизни. Если войсковая канцелярия считала территорию Новой линии полной собственностью казаков, то председатель Пограничной комиссии Григорьев был уверен, что она “не исключительно казачья, а общая казаков с киргизами собственность”.

Местные казахи были доведены до такого тяжелого состояния, что, по словам командира 6-го полкового округа, бии орских казахов говорили, что “готовы бы поступить в казаки, с избавлением только от службы и с платежом известной подати по примеру неслужащих башкирских кантонов”.

23 декабря 1861 г. управляющий Областью оренбургских киргизов В.В. Григорьев направил оренбургскому военному губернатору докладную с изложением своих соображений об улучшении положения казахского населения, ограничении притеснений его со стороны казаков. Во-первых, со времени создания Новолинейного района, писал он, прошло более 20 лет и за это время обстановка в степи изменилась. Если линия создавалась для отражения нападений “хищных киргиз”, то сегодня они уже “мирные жители”, следовательно, казачья стража, “которой нечего охранять, делается бесполезной”. Район из военного поселения можно обратить в обычный уезд без всякой опасности со стороны степи. Во-вторых, за это время значительно выросло как казачье население (до 41 тыс. душ), так и казахское (до 43 тыс. душ), и казахов теперь невозможно выселить обратно в степь, где и так земли не хватает. Поэтому он предлагает просить Высочайшего разрешения об оставлении казахов в районе навсегда и вносит разумное предложение об уравнении в землепользовании и тех и других; запретить переселение в новолинейный район казаков со старой линии; разрешить казахам, как и казакам, заниматься хлебопашеством, строить дома и землянки, пользоваться лесом; из свободных земель образовать оброчные статьи, доход от которых поровну распределить в войсковой капитал и в Областное правление; отвести казахам луга с кордонной линии, казаками не используемые; сдвинуть сроки сенокошения, выпуска с линии и впуска обратно в зависимости от климатических условий года; запретить казакам сенокошение на скотопрогонной трассе; пересмотреть правила возмещения ущерба казакам за потравы хлеба и сена и т.д.

Войсковое правление в 1865 г., наконец, согласилось на водворение 22 тыс. душ казахов в Новолинейном районе и выделение им 660 тыс. дес. на срочное время с платой в пользу войска по 2 коп. за дес., т.е. в год 13200 руб., а вся сумма выкупа должна составить 220 тыс. руб. Процесс водворения будет длиться 17 лет, в течение которых казахи внесут ежегодно по 11 тыс. руб. в уплату 5% от выкупной суммы в доход войску и 8925 руб. в погашение капитала. Весь ежегодный платеж составит 19925 руб., или по 3,02 коп. за дес.

23 октября 1865 г. Областное правление направило генерал-губернатору “Положение о водворении киргиз на землях Оренбургского казачьего войска”, § 7 которого предусматривал отвод на каждую мужскую душу 30 дес., в каждой кибитке 2,5 души, следовательно на каждое хозяйство по 75 дес., на аул из 10 кибиток - 750 дес. В § 10 предлагалось с казахов, получивших наделы, кибиточную подать не брать, взамен взимать поземельную подать в 3 коп. за десятину. Из них 2 коп. в пользу Оренбургского казачьего войска, а 1 коп. - в казну государства.

В августе 1887 г. местные казахи снова подали жалобу в Областное правление на земельную тесноту, нехватку пастбищ, притеснения со стороны казаков. Жители 14, 19, 23, 26 и 27-й дистанций просили отвести им уже свободные от войсковых обывателей зимовки под сенокосы и пашни. Казаки же запрещали им на отведенных землях распахивать пашни под хлеб без предварительной платы в доход войска. За возведение землянок брали особую подать в 1 руб. 50 коп. Под разными предлогами не решали вопросы проведения скотопрогонных трасс.

Областное правление просило генерал-губернатора принять меры, которые бы, “охраняя права Оренбургского войска, в то же время обеспечили бы хозяйственный быт киргизов, живущих в пределах губернии”.

18 августа 1867 г. штабс-капитан Генерального Штаба Лыко представил командующему Оренбургским военным округом и генерал-губернатору Крыжановскому обстоятельный доклад по вопросу об окончательном водворении “районных киргиз на землях Оренбургского казачьего войска”. Со ссылкой на статью 4906 тома 2-го Свода военных постановлений он пришел к выводу, что все земли Оренбургского казачьего войска “не отданы ему в вечное владение на правах собственности, а лишь предоставлены в общественное достояние и управление”. Поэтому с правовой стороны “киргизы имеют право на часть земли Новой линии” и этот вопрос нужно решать с государственной и экономической точек зрения, так как и казакам не хватает земли. Новолинейный район мало пригоден для земледелия, писал он, но очень удобен для скотоводства, особенно зимой. Поэтому казахи летом вы-кочевывают в степь, чтобы сохранить на зиму траву. Даже сыр-дарьинские казахи пригоняли лошадей сюда на зимовую тебеневку.

Автор докладной считал, что есть два выхода: 1) Оставить казахов в районе и отвести им требуемые 2 млн. 300 тыс. дес. земли и часть лесу. 2) Выселить в степь “районных киргиз, тогда там будет водворяться русский элемент и русское влияние”, которые принесут с собой линейные казахи. Вот такое радикальное решение проблемы внес царский чиновник.

Комитет пришел к двум выводам:

1) Оставить казахов дальше в районе “неудобно”, так как не решены вопросы их административного устройства, управления и подсудности; летом в степи они живут по своим “ордынским” законам, а зимой внутри линии - по общегосударственным.

2) Выселить обратно за линию в степь тоже нельзя, так как там нет свободных земель для зимовок.

В итоге Комитет пришел к заключению “казнить нельзя помиловать” и принял соломоново решение: “За наделом казаков остаются свободные земли... А посему и отвести инородцам земли из свободных участков района. В пользование их отвести ту часть района, которая прилегает к степи с тем, чтобы часть эта совершенно отошла от уездов Оренбургской губернии. Это есть единственно удовлетворительный исход настоящего дела”. После дискуссии, сколько земли отвести казахам, решили выделить до 1 млн. дес. Комитет высказался также против вознаграждения Оренбургскому казачьему войску за отходящие казахам земли, “киргиз не следует облагать никаким особым сбором” за эту землю, так как денежные повинности у них те же, что и у “прочих степных ордынцев”.

23 мая 1878 г. Госсовет империи вынес решение “Об отводе в пользование киргизов земли на территории Оренбургского казачьего войска”, которым постановил отвести им в Новолинейном районе от 800 тыс. до 1 млн. дес. с позволением в летнее время выкочевывать в зауральскую степь, а Оренбургскому войску возместить доход от передачи земли в сумме 2 тыс. руб. в год из госказначейства. Так завершился длительный исторический спор о пребывании казахов на Новой линии, своей исконной территории. Окончательную точку в споре поставила Советская власть, в 1924-1925 гг. передав ее полностью в состав Оренбургской области РСФСР. В 1997 г. российские власти вновь на границе Оренбуржья с Казахстаном выставили вневойсковые казачьи формирования, что вызвало официальный протест казахстанской стороны. Реакционная суть российского военно-феодального империализма в крае (хищническое изъятие земель и вод у местного населения, феодальная эксплуатация его со стороны казачьего населения в виде налогов, поборов, взяток и пр.) наглядно проявлялась и при военно-хозяйственном освоении низовьев Сыр-Дарьи после завоевания их царской Россией в середине 50-х годов XIX в.

Первые казаки-переселенцы в количестве 23 семей появились у укрепления Раим в 1849 году, а в 1855 году были переведены в форт № 1. В июле 1855 г. губернатор края Перовский предписал начальнику Аральского укрепления для переведенных к форту семей оренбургских казаков отвести “удобные места для пашен и лугов с наделением их по возможности 30-десятинной пропорцией и с непременным при том условием, чтобы ближайшие к форту луга были сбережены для гарнизона”. 31 октября 1856 г. командующий Сыр-Дарьинской военной линией генерал-майор Данзас ответил Перовскому, что “в Сыр-Дарвинском краю не применима, по местным условиям, существующая в казачьих войсках система наделения 30-десятинною пропорцией” ввиду острой нехватки пахотных угодий, это может привести к ущемлению “туземцев и несогласию”.

30 января 1858 г. Данзас представил новому губернатору Оренбургского края генерал-адъютанту Катенину предложения по дальнейшему заселению линии:

1) Близ фортов и вдоль пикетной дороги от форта N 1 до форта Перовского поселить по 10-15 семей “как основания будущих казачьих станиц”; 2) Пикеты временно занять уральскими казаками и солдатами, в случае опасности они образовали бы прочную оборону края; 3) Если солдаты пожелают водвориться на постоянное жительство, то записать их в Сыр-Дарьинские казаки со всем потомством, считая их отставными казаками, обеспечить жилищем, скотом и имуществом. Таким образом, образовать из поселенцев особое сословие казаков.

12 марта того же года Катенин сообщает Данзасу о своем согласии с его предположениями, ”как лучше устроить нашу колонизацию на Сыр-Дарье” и средства для этого. В апреле он разрешил переселиться туда девяти семьям казаков 2-го полкового округа Буранной станицы. На основании решения Военного совета империи 1850 г. им выдавалось пособие по 100 руб. сер. и в течение двух лет безденежный казенный провиант на каждое семейство. В мае-июле еще несколько казачьих семей с Оренбургской линии из 3-го и 4-го полковых округов переселилось в форты на реке, некоторые и без пособия от казны. Оставались даже отставные солдаты Оренбургских линейных батальонов и матросы Аральской военной флотилии.

У форта N 1 в 1857 г. проживало 17, а в I860 г. - 48 семейств с 329 душами обоего пола. До 1858 г. казакам-переселенцам у форта не отводилось постоянного надела для хлебопашества, и каждую весну начальник форта по согласию местного населения выделял им земли в долине Ак-Ирек, “которая стараниями и усиленным трудом киргиз с давнего времени была приготовлена к земледелию” и считалась “одной из самых плодороднейших местностей на Сыр-Дарье”. Здесь проживали три казахских рода с 3 тыс. кибиток, которые построили две плотины Анетец и Бикбаул, заливали весной долину и расчетливо вели земледелие. Казакам в долине отводили лучшие места по их выбору, что вызывало справедливое недовольство казахов. В итоге плотины засорились и были прорваны, что затруднило земледелие тех же казаков. Казахи принесли жалобу в Оренбург на неправые действия местного казачьего начальства.

В 1858 г. Катенин прибыл на линию и вместе с Данзасом и инспектором Осмоловским осмотрел долину и по согласию с казахами, которые добровольно уступили казакам 800 дес., “раз и навсегда” разделил ее между ними. Казахам торжественно объявили, что больше от них земли отрезать не будут. Плотины в следующем 1859 г. были восстановлены силами самих казахов.

23 августа 1861 г. поселенные у форта N 1 оренбургские казаки подали прошение генерал-губернатору края о нарезке дополнительной земли. Они писали, что в 1860-1861 гг. ввиду малого уровня Сыра долина Ак-Ирек не орошалась, посевы были плохие, их погубила саранча, урожай не возместил даже семян. Казаки жаловались, что вынуждены брать в аренду земли у казахов по 2-3 руб. сер. за десятину, что очень выгодно казахам и не выгодно им. Они жаловались на коменданта форта N 1 подполковника Сколимовского, отказавшего им в отводе новых пахотных земель, лугов и огородов, считавшего, что нужно лучше вести хлебопашество и защищавшего местных казахов от посягательств казаков. Казаки просили им отводить дополнительные земли в те года, когда невозможно, ввиду маловодья, земледелие на Ак-Иреке. В частности, они просили оставить им часть долины Ак-Ирек и дать еще местность у канавы Сагир. Их просьбу поддержал наказной атаман Оренбургского войска полковник Зворыкин, в письме Сколимовскому сообщавший, что казаки владеют всего 1442 дес., или на душу 2,2 дес., что мало.

11 июля 1862 г. командующий Сыр-Дарвинской военной линией генерал-лейтенант Дебу поручил штабс-капитану корпуса топографов Акишеву проверить жалобу казаков форта N 1 о недостаче пашни, выгонов, лугов и огородов, произвести съемку всех площадей и разграничить земли казаков и казахов. В итоге казакам было дополнительно отведено еще 300 дес. земли у канавы Сагир. Но почти все официальные лица на линии осудили казаков за эти действия. Командующий линией генерал Дебу упрекал казаков, заявляя, что это последняя им уступка, больше отвода не будет, что земля требует большого труда, что казахи и раньше орошали всю долину Ак-Ирек при малой воде: ’’кочевники достигли же искусственного способа орошения его” и не надо все списывать на стихию. О хорошем уровне развития хлебопашества у местных казахов сообщали в Оренбург все российские чиновники на Сыре.

Следующий командующий Сыр-Дарвинской военной линией полковник Веревкин строго-настрого наказывал коменданту форта N 1 Сколимовс-кому, чтобы казаки больше не захватывали лишних земель, кроме отведенных на Сагире; своевременно чистили канавы и запруды и держали их в порядке, а если запустят, то другой канавы им не дадут; смотреть за арыками и протоками вместе с казахами. Далее Веревкин писал: “Настоящие земледельцы здесь киргизы, от покровительства которых только и можно пока ожидать действительного развития хлебопашества на Сыре.,.”; возражал против вытеснения 2 тыс. кибиток казахов, так как это “повело бы к их разорению... прошу обращаться с киргизами как можно снисходительнее, стараясь всеми мерами не подвергать их убыткам”.

Комендант форта N 1 А.И. Сколимовский подал специальную “Записку о поселянах форта N 1-го”, где писал, что дополнительный отвод земель невозможен “без обиды киргиз, чем будет отниматься их собственность”, что неурожайные года бывают не только на Сыре, но и во всей России тоже, пусть берут пашни в наем у казахов. Выгонов тоже достаточно, луга обильны и скот может находиться на подножном корму до глубокой зимы; огородов у казаков даже в излишестве, они их не огораживают от скота, в чем сами виноваты. Хлеба казакам отпущено 148 четвертей муки, выдавалось по надобности, а многие казаки хлеб потом продавали по 2 руб. 50 коп. сер. за пуд, чем наживались. Позиция Сколимовского в земельных вопросах находила поддержку местного казахского населения. Как видим, не все царские чиновники и офицеры были ярыми колонизаторами, иногда брали под защиту и казахов.

Но в то же время царские власти понимали, что привилегированное положение казачьего сословия и вмешательство Санкт-Петербурга приведут к тому, что новые его требования будут в конце концов удовлетворены. Тот же полковник Веревкин писал Груздо 17 апреля 1863 года, что “следует исподволь готовить киргиз к мысли, что занимаемые ими ныне вблизи форта земли со временем от них отойдут”, но пока “наблюдать, чтобы киргизы отнюдь не были стеснены”. Дальнейшее военно-хозяйственное освоение долины реки Сыр-Дарьи и расширение колонизации края должны были в итоге привести к формированию нового Сыр-Дарьинского казачьего войска как авангарда продвижения в Среднюю Азию и закреплению здесь русского влияния и господства. Местные казахи, как и на Новой линии, считались как бы временно проживавшими и должны были со временем оттеснены в пески Кызыл-кум за Сыром. А пока полковник Веревкин писал надворному советнику Груздо, что не решился дать согласие на новое изъятие “из опасения несправедливого отнятия у киргиз обработанных ими земель”.

9 июля 1863 г. наказной атаман Оренбургского войска вновь подал рапорт генерал-губернатору края с просьбой о нарезке дополнительной земли казакам у форта N 1. Отведенной площади у канавы Сагир недостаточно для пашни, всего по 7,5 сажень на мужскую душу. Казаки просили им отвести для хлебопашества и сенокошения земли у канав Сагир и Кара-Джингиль столько, сколько им по закону положено по числу душ. В сентябре того же года Сколи-мовский представил командующему линией сведения о владениях казаков у форта: пашни в долине Ак-Ирек 800 дес. и у Сагира 335 дес.; два луговых участка в 254 дес. и огородов 58 дес., всего 1447 дес. Поселенцев 47 семей, 364 душ (181 муж. и 183 жен.). Пашни действительно не хватает, а прочих угодий достаточно, писал комендант форта, отмечая, что земельные наделы нужны не только казакам, но и жителям, гарнизону, отставным солдатам.

30 сентября 1863 г. полковник Веревкин подал Корпусному командиру подробную справку с изложением предыстории земельных споров между казаками и командованием Сыр-Дарьинской военной линии. Он напомнил обещание бывшего генерал-губернатора Катенина больше не отнимать земель у казахов, “издавна владеющих и дорожащих своими участками”, что после очистительных работ в долине пашни у казаков будет с избытком. Веревкин делал вывод, что казаки не хотят заниматься земледелием, злоупотребляют своим привилегированным положением, требуют новых льгот, хлеба сеют мало, а полученной мукой спекулируют, имея с каждого пуда по 1 руб. 50 коп. выгоды.

Весной почти 1 тыс. казахов работали на очистке долины Ак-Ирек, и все было подготовлено для приема большой воды. 23 марта 1864 г. Корпусной командир по рапорту командующего Сыр-Дарьинской военной линией велел объявить казакам, что, если “они будут по-прежнему заниматься в таком ограниченном количестве хлебопашеством и огородничеством, то излишняя земля у них будет отобрана и отдана для возделывания киргизам”. В июне младший помощник управляющего сыр-дарьинскими казахами сотник Кушиков доложил командующему линией, что казаки отказались от своей доли по очистке долины Ак-Ирек и канав, “находя для себя эти работы обременительными”. За них эти работы произвели казахи совершенно бесплатно, поэтому Кушиков предложил, чтобы казаки сделали “в знак благодарности ордынцам, работавшим без всякого пособия со стороны поселян... по силе средств праздник и тем упрочить между ними дружественные отношения”. Впредь же, добавлял он, необходимо, чтобы сами казаки под держивали канавы для орошения долины, регулярно расчищая и углубляя дно.

Таким образом, с самого начала возникновения Оренбургское казачье войско занимало исконные земли казахов-кочевников как на т.н. “Новой линии” и в Ново-Илецком районе, так и казахов-егинши у Сыр-Дарьи, подрывая тем самым веками сложившееся традиционное хозяйство, сужая биологическое пространство существования народа.

Тем самым казачество подтверждало “сугубо живодерский характер царской колонизации” (Г. Сафаров), в реализации которой оно играло главную роль.